Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

После этого началась подготовка к I-му Всесоюзному съезду Советов.

Еще 25 ноября 1922 года врачи предписали Ленину неделю абсолютного отдыха, однако он уехал в Горки лишь вечером 7 декабря, а 12 декабря уже возвратился.

12 декабря 1922 года в Москву возвратился из Тифлиса и Дзержинский, и они с Лениным долго беседовали. Ленин был очень взволнован „инцидентом“, то есть – оплеухой, данной Серго.

Волнения относительно судьбы монополии внешней торговли наложились на злосчастную оплеуху – дёрнул же чёрт Дзержинского сообщить о ней Ленину… Хотя и не сообщать о ней Дзержинский по ряду причин не мог.

Всё вместе спровоцировало обострение болезни с 13 декабря. А дело шло к провозглашению Союза ССР.

30 декабря 1922 года – при отсутствующем в зале Ленине, который был избран почётным председателем I Съезда Советов Союза ССР – союзное государство родилось.

ТИФЛИССКИЙ „инцидент“ с оплеухой Орджоникидзе стал достоянием широких масс советского народа лишь в хрущёвские времена, и подавался, как и дискуссия об устройстве СССР, в антисталинском духе. При этом „идеологи“ и „историки“ помалкивали насчет того, что эти два момента надо рассматривать в совершенно ином аспекте, выделяя как главное в них диверсию против здоровья Ленина.

Идя же про хронологии конца декабря 1922 года, сообщу, что только-только оправившись от приступа 13 декабря, Ленин начинает, по собственному заявлению, „ликвидировать свои дела“ и диктует ряд писем.

Крайне интересно при этом, что начинает он с письма Сталину, где протестует против решения Политбюро от 7 декабря 1922 года отменить его же решение от 26 октября о высылке активного меньшевика, бывшего ленинского соратника Н. А. Рожкова в Псков. Ленин остро видел опасность идейного меньшевизма для социалистического строительства, в чём был прав. И 14 декабря Политбюро приняло решение Рожкова выслать – пока в Псков, а в случае первого же антисоветского выступления – вообще из Советской России.

Ещё до приступа 13 декабря – 7 декабря 1922 года, Ленин писал Зиновьеву:

„ Ни капелькине подозреваю Вас в пристрастии к Рожкову. Ни капельки!Но по сути дела очень боюсь: он соврёт сколько угодно, хотя бы и в печати. Вот чего я боюсь. У них лозунг: ври, уходи из партии, оставайся в России. Вот о чём надо подумать и поговорить “ [1328].

Тогда же – 13, 14 и 15 декабря, Ленин: 1) напомнил коллегам о важности монополии внешней торговли; 2) Каменеву, Рыкову и Цюрупе высказал пожелания о распределении их работы как своих заместителей по СТО и СНК; 3) беседовал с председателем комиссии СНК по ревизии деятельности торгпредств РСФСР за границей Е. М. Ярославским.

Несмотря на ухудшение состояния с 16 декабря, Ленин опять диктует – вновь о монополии внешней торговли, а потом – „Письмо к съезду“ и ряд других заметок. Впрочем, последних ленинских диктовок мы коснёмся в своём месте, а сейчас, возвращаясь к истории образования СССР, надо сказать вот что…

Если бы Ленина не известили об оплеухе Орджоникидзе, вряд ли бы он как раз в день провозглашения СССР – 30 декабря 1922 года, то есть тогда, когда все вопросы по будущему Союзу были решены, после приступов, после обострения болезни, стал бы диктовать секретарям письмо „К вопросу о национальностях или об „автономизации““.

Знаменитым и „классическим“ это письмо сделали хрущёвцы – впервые оно было опубликовано в сентябрьском номере журнала „Коммунист“ – теоретического органа ЦК КПСС, за 19 56год, то есть, после антисталинского ХХ съезда КПСС. В письме всё крутилось вокруг „инцидента“, а главное (главное для хрущёвцев) – там не лучшим образом поминался Сталин, что было Хрущёву и хрущёвцам очень кстати.

Ленин начал так:

„Я, кажется сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик (орфография по записи секретаря Володичевой. – С.К. )… [1329]

Употребление слова „кажется“ показывает, что Ленин к тому времени был уже не совсем „в теме“. С другой стороны, подобное упоминание нового названия государства позволяет предполагать, что авторство окончательного названия союзного государства принадлежало не Ленину, а Сталину.

Диктуя свои заметки Ленин явно волновался и был взвинчен, а причинами оказывались болезненное состояние и наложенные на недомогание „тифлисские“ эмоции. Он возмущался: