Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Ленин был умом много выше, чем Дидро или любой из коллег Дидро по «Энциклопедии», включая и Вольтера с Жан Жаком Руссо, но с максимой Дидро не согласился бы. Целью и задачей Ленина, как, к слову, позднее и Сталина, было создание общества, где истины были бы достойны все, и где только высокие моральные и интеллектуальные истины были бы мерилом общественной доброкачественности.

Но как же непросто было втолмачить эти истины – при всей их очевидности – в умы окружающих! И в том же письме к Арманд у Ленина вырывается:

«Лезет в щель разногласий у нас: исконная политика швали и сволочи, бессильной спорить с нами прямо и идущей на интриги, подножки, гнусности…

Voilб („Вот“. – С.К .)

Вот с какой „ средой“ приходится воевать!!

…Думаю, нет ли в Швейцарии бациллы мелкобуржуазного (и мелкогосударственного) тупоумия, толстовства…, губящей лучших людей? Наверное, есть!» [718]

И тут же – постскриптум: « P.S. А на лыжах катаетесь? Непременно катайтесь! Научитесь, заведите лыжи и по горам – обязательно. Хорошо на лыжах зимой! Прелесть, и Россией пахнет »

Да, уж по чём по чём, а по России он соскучился просто-таки смертельно!

ЗАКАНЧИВАЛСЯ 1916 год, и, хотя Ленин об этом пока не знал, заканчивалась навсегда и его жизнь в «свободной» Швейцарии, которая – об этом пора сказать, была для Ульяновых не такой уж и свободной…

Дело в том, что Ленин и Крупская жили в Швейцарии на особом, по сравнению с другими эмигрантами, положении. После освобождения Ленина осенью 1914 года из австрийской тюрьмы, Ульяновы получили по ходатайству швейцарских социал-демократов убежище в Швейцарии с правом проживания в столице Берне до 12(25) января 1917 года. Но – без права, в отличие от «довоенных» эмигрантов, свободного перемещения из кантона в кантон, из города в город.

Это было неудобно во всех смыслах. Когда Ленин в январе 1916 года собрался в Цюрих, потребовалось особое полицейское разрешение. Во время работы над «Империализмом…» Владимир Ильич испросил право на пребывание в Цюрихе без специального оформления – кроме прочего, в Цюрихе жить было дешевле, а «германские миллионы» существовали лишь в будущем воображении стариковых и мельгуновых…

Квартировали Ульяновы, к слову, у сапожного мастера Каммерера по адресу Шпигельгассе, 14 – в старой части города, где селилась рабочая беднота.

Поскольку вид на жительство в начале 1917 года заканчивался, 15(28) декабря 1916 года Ленину вновь пришлось обратиться в полицейское управление Цюриха с заявлением о продлении срока проживания до 31 декабря 1917 года. В заявлении указывалось, что требуемый залог в 100 франков внесён в Цюрихский кантональный банк на счёт № 611361.

Перед отъездом Ленин снял со счёта 95 франков, а сберегательную книжку с остатком в 5 франков 5 сантимов передал остающейся пока в Швейцарии большевичке Раисе Харитоновой – чтобы не закрывать счёт…

Как вспоминала Харитонова, вскоре после возвращения Ленина в Россию швейцарская буржуазная печать начала антиленинскую кампанию. Газеты уверяли публику, что «бывший эмигрант Ульянов» со своими единомышленниками занял-де дворец балерины Кшесинской (в отношении дворца любовницы великих князей это было правдой) и якобы роскошествует в нём на два миллиона франков, полученных от германского правительства.

И Харитонова пошла в банк, чтобы публично предъявить главному кассиру ленинскую сберкнижку, а когда тот жестом указал на окно младших клерков, громко обратила внимание кассира на имя вкладчика.

– Ульянов, – удивился кассир. – Тот самый Ульянов, который жил у нас в Цюрихе как политический эмигрант, а сейчас в России стал таким знаменитым человеком? Ульянов, о котором пишут во всех газетах!?

Харитонова подтвердила, и к окну стали собираться клерки – взглянуть… Книжка пошла по рукам, удивляя всех служащих незначительностью заприходованной суммы.

Получать остаток счёта и закрывать счёт Харитонова, конечно, не стала. Она оставила книжку у себя и впоследствии передала её в Институт марксизма-ленинизма…

Не думаю, что Владимир Ильич сохранил тогда пятифранковый счёт исключительно для прикрытия «миллионных» «германских» счетов, хотя Николай Стариков, буде он узнает об этом историческом курьёзе, интерпретирует его, скорее всего, именно так.

Впрочем, продолжу…

Наступил 1917 год…

За русским январём пришёл русский февраль, и в самом его конце в России пошло-поехало…

Особенно – после того, как в Россию вернулся Ленин.