Коллектив авторов - Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова

Однако главной причиной неприятия идей де Голля была проведенная им связь между механизацией и профессионализацией армии. После войны об этом прямо говорил Гамелен: «Именно увязка проблем больших бронетанковых соединений и профессиональной армии навредила проекту создания танковых дивизий при его обсуждении в парламенте и в военных кругах» 113 113 Rapport fait au nom de la Commission chargée d’enquêter sur les événements survenus en France de 1933 à 1945, t. 2. Paris, 1951. P. 385. . Руководители армии считали, что де Голль поднимал важную тему, но уводил ее обсуждение в ложное русло. Говорить о профессиональной армии в то время, когда Германия взяла курс на формирование массовых вооруженных сил, означало впадать в опасную иллюзию. Полная профессионализация бронетанковых соединений в любом случае не имела смысла. Профессиональные навыки требуются лишь от тех, кто непосредственно работает со сложной современной техникой. Весь обслуживающий персонал можно подготовить из числа призывников. Де Голль не говорил и о том где взять деньги на подобную масштабную перестройку вооруженных сил 114 114 Bond B., Alexander M . Op. cit., p. 613–618. . Не менее серьезными были и политические последствия его предложений. Призыв к созданию профессиональных вооруженных сил тут же вызвал аллюзии к политическим амбициям армии, которая, таким образом, из «вооруженной нации» превращалась в закрытую корпорацию. Ни Гамелен, ни кто бы то ни было из его сотрудников, не искали конфликта с политической властью, к которому потенциально могли привести мысли, высказанные де Голлем.

Командование вооруженных сил тесно сотрудничало с правительством, чтобы получить необходимые ресурсы для запуска проекта механизации армии. Лишь запуск большой программы перевооружения в 1936 г. позволил Гамелену реально начать эту работу. К 1940 г. он предполагал сформировать пять танковых дивизий, из которых две имели бы на вооружении танки класса «B», три состояли бы из машин R-35, H-35 и SOMUA, а также моторизовать 10 из 20 дивизий действующей армии 115 115 Alexander M. S. Op. cit., p. 1 10. . Принципиальное решение об их формировании было принято в 1936 г., повторно зафиксировано в 1938 г., однако к 1939 г практические работы так и не стартовали.

К маю 1940 г. во французской армии числилось более 3400 танков в их числе 387 танков класса «В» 116 116 Проэктор Д. М. Блицкриг в Европе: Война на Западе. М., 2004. С. 14–15. – на тысячу больше, чем имелось в наступавших немецких дивизиях. Качественно эти бронетанковые также не уступали Вермахту. 60-миллиметровая броня танка B-1 была вдвое толще, чем защита лучшего немецкого танка Panzer IV, а 20-мил-лиметровая пушка самой массовой немецкой машины Panzer II не могла сравниться с 47-миллиметровыми орудиями D-2 и SOMUA 117 117 Wieviorka O. Op. cit., p. 370. . Однако танки Вермахта были собраны в 5 самостоятельных дивизий, уже доказавших свою эффективность в ходе Польской кампании в сентябре 1939 г. Во французской армии имелось 3 легкие механизированные дивизии, организованные на базе бывших кавалерийских соединений 5 собственно кавалерийских дивизий, имевших на вооружении более 100 танков, 25 батальонов танков сопровождения пехоты и 2 отдельных бригады танков класса «В» 118 118 Doughty R. A. The Seeds of Disaster. P. 183. .

Этот организационный разнобой отражал неясное видение того, как именно следует использовать танки в современной войне. Лишь опыт Польской кампании Вермахта убедил французских генералов в необходимости срочного формирования самостоятельных танковых соединений. В декабре 1939 г. генерал Г. Бийот по поручению Гаме-лена подготовил аналитическую записку, вывод которой звучал тревожно для французского командования: «В техническом и количественном плане наше превосходство над пятью немецкими бронетанковыми дивизиями несомненно. В плане тактики это не так» 119 119 Alexander M. S. Op. cit., p. 344. . По итогам доклада Бийота Гамелен принял решение о переформировании двух бригад B-1 и B-1 bis в танковые дивизии, что было сделано в январе 1940 г., и о создании в апреле еще одной дивизии. В трех вновь созданных соединениях числилось лишь 25% всех французских танков. Эти неподготовленные, плохо слаженные дивизии не могли на равных конкурировать с Вермахтом.

Прорыв немецких танков через Маас 12 мая 1940 г. решил участь битвы за Францию. Шокированный кабинет министров отправил Гамелена в отставку с поста главнокомандующего и вернул на него Вейгана. В разговоре с премьер-министром Рейно 25 мая принявший управление войсками генерал заявил: «Мы начали войну с армией образца 1918 года против германской армии образца 1939 года. Это полное безумие» 120 120 Цит. по: Frieser K.-H. The Blitzkrieg Legend. The 1940 Campaign in the West. Annapolis, 2005. P. 195. . Эти слова верны лишь отчасти. Во французской военной мысли 1920–1930-х гг. не было недостатка в свежих идеях и смелых концепциях. Не хватило воли для их воплощения на практике. Тот тупик, в котором к середине 1930-х гг. во Франции оказалось строительство бронетанковых войск, стал следствием целого ряда системных проблем. Они, во многом, отражали более глубокие недуги военно-политической машины поздней Третьей республики, которые и обусловили ее бесславный финал на полях сражений Второй мировой войны.