Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Во время разговора с Лайтнером Колер доказал абсурдность совета Клея, что Раск должен использовать пограничный конфликт в качестве рычага для переговоров с Москвой. Кроме того, он напомнил Лайтнеру, что тот должен отчитываться перед Раском, а не перед Клеем. Позже, сообщая Раску о беседе с Лайтнером, Колер сообщил, что «Лайтнер отделывался пустыми словами, говорил одно, а думал другое».

Лайтнер заверил Колера, что его роль в инциденте с переходом границы, случившемся два дня назад, была «неожиданной и он чувствовал себя неловко». Никогда еще за всю дипломатическую карьеру Лайтнер не сталкивался с таким вниманием со стороны средств массовой информации, от гнусных инсинуаций в коммунистической прессе, что он якобы пересек границу, чтобы встретиться с любовницей в Восточном Берлине, до чрезмерных восхвалений в западноберлинских газетах, что главный американец в Берлине наконец-то продемонстрировал восточным немцам намерения Соединенных Штатов.

Колер сообщил, что в США только и разговоров, что о Лайтнере, но Государственный департамент старался избегать гласности, и для его сотрудника это не было комплиментом. Но, сказал Колер, его гораздо больше волнует решение, которое Клей принял относительно пересечения границы без разрешения Вашингтона; он назвал его «серьезной тактической ошибкой Клея». По его мнению, появление советского чиновника на границе 22 октября доказало, что Советы, а не восточные немцы отвечают за свободный проход американцев в Восточный Берлин.

Лайтнер принес извинение своему руководству в Вашингтоне, что не положил конец военным эскортам, объяснив, что решение принял «человек, имевший большие, чем он, полномочия», а именно генерал Клей. В то же время Лайтнер хотел знать, что Раск думает об остроумной идее Клея пригласить советского посла и сообщить ему, что Соединенные Штаты будут отказываться от переговоров с Россией до тех пор, пока восточные немцы не отменят приказ об ужесточении пограничного контроля.

Колер ответил, что предложения Клея рассматриваются, но много других факторов будут влиять на принятие решения о том, когда и как вести переговоры с русскими. Раск хотел, чтобы Клей продолжил свои испытания с «вооруженными и невооруженными эскортами американских транспортных средств», если восточные немцы будут продолжать отказывать американцам в праве свободного прохода через границу.

Таким образом, генерал Клей получил ясные инструкции возобновить свои эскорты. Клею четко указали его место. Раск не хотел, чтобы генерал вмешивался в вопросы, связанные с американо-советскими переговорами, поскольку ничего не понимал в дипломатии.

Первый лейтенант армии США Верн Пайк в оливково-зеленом армейском шлеме, на котором спереди были две белые буквы МР (Military Police – военная полиция), с винтовкой М-14 с примкнутым штыком, глядя на орудийные стволы вражеских танков, мучился двумя вопросами.

Двадцатичетырехлетний американский военный полицейский беспокоился за свою двадцатилетнюю жену Ренни, беременную близнецами. Пайк решил не отправлять ее домой на Рождество, поскольку молодоженам не хотелось надолго расставаться, но теперь это решение казалось ему безответственным.

Пайк понимал, что разворачивающийся перед ним конфликт может перерасти в войну – возможно, даже ядерную – и унести жизни его самого, его молодой жены и их будущих близнецов, не говоря уже о значительной части планеты. Все, что требуется, думал он, – это один щелчок пальцем, русского или американца, у которого откажут нервы.

Десять американских танков М-48 «Паттон» [92] Танку было присвоено имя Паттон в честь генерала Джорджа Смита Паттона-младшего. Газета «Нью-Йорк таймс» написала о Паттоне в некрологе: «Генерал Джордж Смит Паттон-младший был одним из самых выдающихся солдат в американской истории». Нацистские генералы признавались, что из американских военачальников больше всех боялись Паттона. Когда после войны немецкого фельдмаршала Герда фон Рундштедта попросили оценить противостоявших ему союзнических полководцев, он ответил: «Паттон. Он был вашим лучшим». стояли на Фридрихштрассе напротив такого же количества советских танков Т-54 на расстоянии приблизительно ста шагов.

Открытая проверка сил началась несколькими часами ранее, когда американские танки с грохотом подъехали к границе, как они это проделывали уже два дня, чтобы выступить в качестве военного эскорта при проезде гражданских машин в Восточный Берлин.