Яков Берлин - Дикари, их быт и нравы

«Я спросил у них, отчего происходит затмение солнца и луны. Они отвечали мне, что луна делается черной тогда, когда берет на руки своего сына, который заслоняет собой ее свет.

— Если у луны есть сын, стало быть, она замужем или была замужем? — сказал я им.

— Да, — сказали они, — ее муж — солнце. Он ходит по небу весь день, а его жена, луна, сменяет его на ночь. Если он тоже темнеет, так это потому, что он берет на руки своего сына от луны.

— Но ведь ни луна, ни солнце не имеют рук, — говорил я им.

— Ты ничего не понимаешь: они постоянно держат перед собой натянутые луки, вот почему и не видать их рук.

— В кого же они хотят стрелять?

Над этим индейцы, должно быть, не задумывались, или, быть может, им просто надоело отвечать на расспросы миссионера, но только они тут ответили:

— А мы почему знаем!»

Даже сделанные им самим предметы дикарь ставит на один уровень с собой, верит, что они имеют такую же душу, такие же помыслы и такой же удел, как люди. Индейцы Северной Америки никогда не закидывают двух сетей разом из боязни, чтобы они не позавидовали друг другу и не повздорили между собой. Крючок, который поймал для них большую рыбу, они считают за очень ловкое и благожелательное существо; предложите им целую горсть новых, не испытанных еще, крючков в обмен за этот один, — и они ни за что не согласятся на такую сделку. Так и бушмены относятся с презрением к стреле, которая не попала в цель, и больше не станут употреблять в дело такую неловкую, или нерадивую стрелу. Напротив, к той, что не дала промаху, они питают признательность, как к преданному товарищу и слуге.

А на некоторых островах Великого океана дикари верили, что испорченную или сломанную вещь ждет так же, как и усопших людей, новая жизнь в мире теней. Когда у фиджийцев ломался или стирался топор или резец, они говорили, что его душа переселилась в Болоту — страну блаженных.

Из подобных представлений родилось у дикарей обыкновение ломать или сжигать на могиле умершего оружие и другие вещи, чтобы их «души» последовали за хозяином «в загробный мир» и там служили ему так же, как и при жизни его на земле.

Понятно, что дикарь, считая родственным себе весь окружающий мир, чувствует в животных совсем близких себе существ. За свою долгую скитальческую жизнь он успел хорошо изучить их ловкость, хитрость и силу и научился их уважать за эти столь ценные в его жизни качества. Некоторые кочевники Сибири называют белых медведей «народом» и считают, что у них есть своя страна, которую они храбро оберегают от неприятельских вторжений.

По понятиям дикарей животные и по своей разумности не уступают человеку. В Америке медведь является мудрым советником туземцев во всех затруднительных случаях. А один путешественник по Африке рассказывает: «Я спросил у моих чернокожих спутников, над чем хохочут гиены, так как негры вообще приписывают животным известную долю ума». Они отвечали: «Гиены смеются тому, что мы не могли забрать всего убитого слона, и что они доедят теперь досыта».

Дикари думают, что у животных даже верования такие же, как у человека: так, индейцы уверяли одного путешественника, что животные имеют своих «пиаисов», то есть колдунов. А некоторые племена краснокожих, привыкшие обожествлять солнце, с серьезным видом рассказывали, что их вьючные животные — ламы — каждое утро приветствуют божественное солнце слабым блеянием…

Относясь с полным почтением к своим четвероногим собратьям по дикой жизни, дикарь полагает, что эти существа должны вести себя, как подобает достойным людям. И потому он стыдит их, если они забывают о своем высоком достоинстве и роняют свою честь.

Однажды индеец-делавар ранил на охоте огромного медведя. Зверь повалился и принялся жалобно выть. Тогда краснокожий охотник, возмущенный таким поведением своего собрата, подошел совсем близко к медведю и обратился к нему со следующим наставлением:

— «Слушай, медведь! Ты — жалкий мямля. Если бы ты был храбрым воином, как ты хвалишься, ты бы не стал ныть и выть, как старая баба. Ты знаешь, медведь, твое племя и мое племя ведут между собой войну, и начали ее вы сами. Если бы ты одолел меня, я бы умер, как подобает храброму воину.

Ты же совершаешь своим трусливым поведением поругание над всем твоим племенем».

И после такого выговора он убил зверя. Белый, который случайно присутствовал при этой сцене, спросил с изумлением краснокожего: «Неужели ты думаешь, что медведь мог понять тебя?» — «О, — ответил с уверенностью охотник, — медведь прекрасно меня понял. Разве ты сам не заметил, как он смутился, когда я ему сказал правду?».