Коллектив авторов - История России в современной зарубежной науке, часть 1

Д. Шоу, анализируя вопросы развития городов, показывает, что в XVII в. российские города были многофункциональны и действовали как важные центры организации торговой, административной, военной, культурной и духовной деятельности.

Городской жизни касается и М. Перри в статье о народных восстаниях. По ее мнению, восстания XVII в. были направлены скорее против личностей, чем против учреждений, и их участники были заинтересованы главным образом в «устранении своих обид», а не в защите какой-либо последовательной программы реформы. Только в истории восстания Разина она находит признак более широких целей. Например, обещание свободы крепостным. В Астрахани мятежники уничтожали документы, в которых были записи о крепостных. Подобные действия зарегистрированы в московских выступлениях 1648 и 1682 гг. В некоторых городах, захваченных повстанцами, казацкий круг заменял прежние органы власти. Но из этого было бы опрометчиво делать вывод о том, что мятежники стремились отменить крепостничество как учреждение или ввести какой-то тип демократии. Обычно в народных восстаниях, произошедших при первых Романовых, был протест против расширения функций государства, против нарушения им традиционного положения горожан, крестьян и казаков, против увеличения налогообложения. Эти протесты взывали к хорошему царю с мудрыми советниками, которые защитят их людей против предателей-бояр и мздоимцев (идеализированная версия патерналистской монархии XVI в. (225, с. 617)). Но все это мало способствовало предотвращению дальнейшего роста бюрократического государства при Петре Великом и его преемниках (225, с. 617).

О «бунташном» веке пишет и Р. Крумми (Калифорнийский ун-т), но уже применительно к церкви. XVII в. был временем ожесточенного конфликта православной церкви с правительством и обществом. Этот конфликт отразил противоречия в российском обществе. После успешного строительства «национальной» церкви в XV и XVI вв. ее высшие иерархи столкнулись с серьезными вызовами. Внутри самой церкви росли требования литургической чистоты и морали; представители других ветвей православия оспаривали легитимность русской национальной традиции. В критические моменты, особенно в 1649–1667 гг., сталкивающиеся интересы царского правительства и высших клириков разрушили гармонию, присущую отношениям церкви и государства. Обыватели, в том числе и женщины, все чаще выступали против требований церкви и ее экономической власти и социальной привилегированности. Эти конфликты привели к радикальному изменению отношений между церковью и государством и породили среди верующих ереси.

Культуре и интеллектуальной жизни в России XVII в. посвящена статья английского профессора Л. Хьюз. Современные историки характеризуют XVII в. в России как «переходный» период, когда традиция соперничала с новшествами, местная культура с импортированными тенденциями. Культура высшего слоя общества в особенности претерпела изменения, которые объяснялись вестернизацией, модернизацией и секуляризацией. Одни ученые находили, что изменения в архитектуре и литературе породили московский тип барокко, другие, вслед за Д. Лихачёвым, полагали, что это – нечто близкое к Ренессансу Западной Европы.

Однако к началу XVII в. Ренессанс оказал незначительное влияние на Московию. Не было никакой портретной живописи, натюрморта, пейзажа или городских сцен, исторического или бытового жанра. Были изображения, деревянные печатные издания и рукописи, но не было живописи маслом на холсте. Скульптура практически была неизвестна. Печать только зарождалась. Московия не имела ни театров, ни университетов. У нее не было поэтов, драматургов, философов, ученых и даже богословов. Ощущался недостаток в теоретических концепциях и теории искусств. Большая роль церкви, зависимое дворянство, слабая урбанизация и экономическая отсталость страны создавали климат, который резко отличал российскую культуру от европейской.

Политическая идеология, например, была выражена прежде всего в иконах и ритуалах, а не в трактатах интеллектуалов. Эта культура была консервативна, но она не была закрыта от современных ей событий. В XVII в. «должно было произойти преобразование культурного сознания» (225, с. 641).

«Наше знание русской культуры XVII в. далеко неполно», – признается Л. Хьюз. Датирование источников часто неточно, особенно в иконописи. Сохранилось слишком мало памятников, чтобы делать далеко идущие выводы. Провинциальная культура в особенности требует дальнейшего изучения. Но есть и свидетельства растущей восприимчивости боярской элиты к отдельным аспектам западной культуры. Матвеев и Голицын, однако, скорее исключение. Знать по своей культуре была ближе к остальному населению, чем к европейской элите. Религия доминировала в культуре.