Братья Швальнеры - Т-34 и другие рассказы о войне

– Ну как? Договорились? Будем сотрудничать?

– Да, но есть осложнения.

– Какие?

– Танк, на котором мы бежали. Вы верно тогда сказали, что на полигоне имела место только имитация побега. Важно было все – обстоятельства, правдивость, а еще важнее сам танк. В нем была установлена секретная аппаратура, которая подключалась к радиостанции и телефону, расположенным внутри танка, по которым велась штабная связь. Единожды выйдя на связь с командованием, эти телефон и станция автоматически подключаются к аппарату штаба, а оттуда – по линейке – ко всем аппаратам, с которых совершаются звонки в штаб. Понимаете?

Шейнин выпучил глаза и забормотал:

– Мать честная, до чего фрицы додумались! Так это до самой Ставки, до самого товарища Сталина могли дотянуться!

– На это и был весь расчет. В дальнейшем внутри системы включается шифровальщик и начинает передавать разговоры в главное управление имперской разведки. Но тонкость этой аппаратуры в том, что включить ее очень сложно. Я сам до конца не знаю и уже не помню этой системы. По замыслу, меня должны были направить на фронт, где я бы вызвал вот их двоих, – он кивнул на своих товарищей по несчастью, – мы вернулись бы в Чехословакию, сели на нашу броню и отправились бы в бой к границам Восточной Пруссии. Если мы объединим усилия, то, конечно, сможем обрисовать эту систему, но и то приблизительно. Лучше бы нам показать это все на местности, в натуре, так сказать…

– Отправим туда наших инженеров и всего делов…

– Ни в коем случае! – вскрикнула Аня. – Дело в том, что система может быть выведена из строя, если только ей начнет управлять неподготовленный человек. Одно неправильное нажатие – и ей конец. Она защищена от посторонних проникновений…

– Ну так вы им все предварительно расскажете!

– С радостью, – снова включился в разговор Коля. – Ну а если ошибемся? Перед глазами– то ее нет, и даже самый точный чертеж по памяти может оказаться приблизительным…

– Дуже мудрая штуковина, – закивал начавший экстренно соображать Степа. – Не тае што дэрнешь, и усэ – магчыма в овраг зваливаты. Цудовна наука…

17 июля 1944 года, немецко– чешская граница

Расчет Николая оправдался – оказавшись в сложной и интересной, с точки зрения перспектив, ситуации, Шейнин костьми лег, но добился возможности организовать вывоз арестованных к месту расположения танка. 17 июля в сопровождении десятка охранников, следователя Никитина – сам он поехать не смог по объективным причинам – и нескольких криминалистов все трое были доставлены к тому самому месту, где оставили совсем недавно своего бронированного спасителя.

– Предупреждаю, горючее из танка слито, так что не делайте глупостей, – предупредил Никитин. – Помните, что от ваших грамотных и правильных действий сейчас зависит ваша дальнейшая судьба.

Ивушкин опускался в танк первым. На ходу, только встав внутри него на ноги, он автоматически проверил ствол орудия. Надежды ни на что он не питал, и, честно говоря, вообще плохо представлял себе план осуществления побега – в отличие от немецкого концлагеря, в Москве условий для его подготовки не было. Все должна была решить импровизация. А этот его жест – быстро открыть и проверить ствол – был скорее механическим, присущим ему как командиру экипажа. Недаром говорят, что хорошему делу всегда помогает случай. С удивлением для себя увидел Николай в стволе снаряд… Не было времени проверять, какой он – бронебойный или осколочный. То, что он вообще по чьему– то недосмотру или провокации был здесь, уже было большим подарком судьбы.

Следом за Николаем в люк спустился фотограф от НКГБ. Затем – Василенок. Поймав его взгляд, Коля тут же обратил его внимание на ствол орудия и согласительно кивнул. Каждый все понял.

После Степана вооруженный следователь Никитин влез в машину и встал на месте наводчика, чтобы видеть все происходящее в машине. Он не выпускал из рук заряженного и взведенного пистолета. Вокруг машины стояли автоматчики, один из которых дуло направил прямо в приоткрытую форточку механика– водителя. Аня оставалась снаружи в качестве заложника. Крышка люка закрылась по команде следователя, а наверху на нее встал часовой с ружьем, и Никитин начал следственное мероприятие, которое в советском уголовном процессе называлось «проверка показания на месте».

– Ну, рассказывайте.

– Вот, – сидя на командирском месте, Ивушкин снял трубку штабного телефона. – Я ее снимаю, а Василенок в это время должен вон тот рычаг сдвинуть…