Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Традиция устраивать рынок на льду Москвы—реки додержалась до нашего столетия. Старые москвичи еще помнят «грибной рынок» на льду, устраивавшийся на первой неделе великого поста.

Описание московского продовольственного рынка с его изобилием и дешевизной съестных припасов имеет не только чисто бытовой интерес. Ведь обширный рынок, торгующий съестными припасами, характерен для больших городов, часть населения которых уже оторвалась целиком или частично от сельского хозяйства. Для потребностей этой части населения и существовал крупный продовольственный рынок. Таким образом, ближайшая подмосковная округа все более втягивалась в торговый обмен с городом. Как видим, этот обмен получил уже большое развитие в конце XV века.

Московский городской рынок, «торг», отличался большими размерами и был центральным местом великого посада. По имени торговых рядов древний Подол, лежавший под горой, у Москвы—реки, назывался Зарядьем. О расположении рядов в XVII веке мы имеем достаточно сведений в связи с тем, что была составлена опись рядов после страшного пожара 1626 года. Московские торговцы упорно тянулись к старине, и в 1626 году в прежнее расположение рядов внесены были только некоторые изменения, в остальном сами власти придерживались раздачи «торговых мест против старых их купленных, и вотчинных, и оброчных мест».

В начале XVII века городские ряды тянулись от Никольской улицы до Ильинки – «каменные лавки к городу к Кремлю лицом». До «разорения», т. е. еще в начале XVII столетия, в них сидели пирожники и харчевники. Ряды продолжались и далее к Варварке и вниз от нее, под гору, к Живому мосту на Москве—реке. Вся площадь перед Кремлем была занята скамьями торговцев, которые сидели и у Василия Блаженного, и на Лобном месте, и на Неглименском мосту.

В более раннее время торг, несомненно, находился в том же месте, что в XVI–XVII веках, так как торговцы были весьма консервативны и неохотно меняли насиженные места, к которым привыкли покупатели. Место для торга находилось в непосредственной близости к Москве—реке, за пределами кремлевских стен, «на посаде», где жили ремесленники и куда свободно могли приезжать крестьяне подмосковных сел.

В XVII–XVIII веках московский рынок описывался неоднократно, хорошо известны нам и названия отдельных торговых рядов, многие из этих названий восходят к древнему времени, но для историка раннего периода московской истории они дают очень немного. Любопытнее других два названия: «Сурожский шелковый ряд» (от Спасских ворот к Ильинскому крестцу) и «Суконный Смоленский ряд» (от Никольского крестца). Первое название связывает шелковые товары с Сурожем (Судаком), откуда они привозились в Москву. «Суконный Смоленский ряд» указывает на то, что сукна в основном привозились из Смоленска, торговля с которым имела для Москвы немаловажное значение. [423]

Для приезжих купцов существовал особый двор, о котором некоторые сведения можно почерпнуть из позднейших документов. Впрочем, гостиные дворы в Москве существовали уже в XV веке, что видно из запрещения удельным князьям, владевшим под Москвою дворцовыми селами, ставить на них гостей, «иноземцев и из Московской земли и из своих уделов». Приезжие гости должны были останавливаться только на «гостиных дворах» великого князя. [424]

Торговля Москвы XIV–XV веков носила типично средневековый характер и была ограничена целым рядом стеснений и пошлин. Наиболее часто в документах упоминается «тамга», иногда с обозначением – московская, коломенская, городская. Но тамга была только самой распространенной и, возможно, самой тяжелой пошлиной. Кроме нее, существовало значительное количество других пошлин, далеко не полное перечисление которых находится в завещании одного из князей—совладельцев Москвы, князя Владимира Андреевича Серпуховского. Владимир завещает своей жене «треть тамги московские, и восмьчее, и гостиное, и весчее, пудовое и пересуд, и серебряное литье, и все пошлины московские». Из других московских грамот известно о существовании таких пошлин, как «костки московские», «пятно ногайское», [425]отданное Троице—Сергиеву монастырю будто бы еще при Дмитрии Донском. [426]

Тамга и осмничее взимались с цены на товар, «а тамги и осмничего от рубля алтын», то есть по 3 копейки с рубля, или 3 %. Мыт и костки собирались с торговых людей.

Прежде чем продать тот или иной товар, продавец вынужден был уплатить целый ряд пошлин. Надо было платить за взвешивание товара («весчее»), за переезд по мосту («мыто») и т. д. Мелочные сборы буквально преследовали торгового человека и создавали для него множество неожиданных трудностей. Продавец, ехавший в город на возах, при переезде через реку должен был платить «мыто» и «костки». На таможенных заставах в середине XV века платили по деньге с воза и с человека («косток»). Проезд через мыто и платеж пошлин оберегался высокими штрафами за их нарушение; кто промытился, [427]тот с воза платил промыта шесть алтын (18 копеек), а заповеди шесть алтын, сколько бы возов ни было.