Вячеслав Фомин - Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

В отношении разных судеб норманнов и варягов очень тонко подмечено. Исследователи, в том числе норманисты, давно обратили внимание на принципиальную разницу в поведении норманнов в Западной Европе и в поведении варягов в Восточной Европе, означающую, что речь о совершенно разных народах. Абсолютно был прав А. Васильев, сказав в 1858 г., что «скандинавы нигде не облагали данью побежденных, а всегда грабили и жгли, уничтожали все». Затем С. А. Гедеонов в ответ на утверждения, что после призвания норманны вследствие дружеских и родственных отношений между обоими народами будто бы не нападали на восточнославянские земли, с иронией заметил, что «викинги никогда не отличались сентиментальностью…». И. Н. Сугорский заострял внимание на всеизвестном факте, что викинги «вбивают кровавый след» в жизнь Западной Европы, но «ничего подобного не было у нас». В. А. Пархоменко ставил вопрос, почему норманны везде в Западной Европе пираты, береговые разбойники, а на Руси — «вооруженные купцы, культурные государственники, творцы русской государственности?». С. Лесной говорил, что на Руси купцами не могли быть скандинавы, в духе которых «было только грабить подобных купцов» [1356].

И нынешние норманисты отмечают кардинальную разницу в поведении викингов и варягов, не придавая тому абсолютно никакого значения. Так, Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин, специально задавшись вопросом, каково было восприятие норманнов на Западе и варягов на Востоке, констатируют, что если для Запада «типичен образ викинга-грабителя», то «в образе варяга на Востоке отсутствуют основные стереотипные характеристики норманна-врага…». Затем Мельникова еще раз отметила, что в археологических материалах «следы борьбы местного населения» с варягами практически не прослеживаются, они «скорее рисуют картину мирного существования…». По заключению А. С. Кана, русская народная традиция сохранила образ варяга, «но отнюдь не врага». То же самое говорит В. В. Мурашова, добавляя, что процесс освоения варягами отдельных частей Руси «в основном был, видимо, мирным…» [1357]. Д. А. Мачинский также признает, что действия варягов «были, по-видимому, менее кровавыми», чем действия норманнов на Западе. А. Н. Кирпичников утверждает, что первые норманны-правители принесли не потрясения, «а мир нескольким поколениям жителей Северной Руси» [1358]. Но такого рода слова нисколько не вяжутся с кровавой историей норманских завоеваний на Западе, где норманны захватывали земли, строили на них крепости и откуда начинали подчинять себе окрестные территории, порабощая его население. Варяги же не ставили крепости на землях славян и не превращали их в своих рабов, а воздвигали крепости лишь по пограничью и защищали Русь от внешнего врага. И в середине IX в., когда норманны, живя грабежом и насилием, наводили ужас на Западную Европу и не играли там «созидательной роли» [1359], в Восточной Европе варяжская русь мирно включилась в дело создания Древнерусского государства. Это принципиальное различие в поведенческом типе викингов и варягов, как показывает история, весьма устойчивом во времени, не позволяет их смешивать [1360].

Разговор о норманстве варяжской руси выглядит абсолютно несостоятельным еще и потому, что присутствие руси в Скандинавии, среди скандинавских народов вообще не фиксирует ни один средневековый памятник, ее нет в скандинавском устном народном творчестве, ее нет в исландских сагах, уделявших исключительное внимание скандинавской истории. Как полно выразил такую ситуацию С. А. Гедеонов, «норманны народ всеизвестный на Западе», но при этом ни до, ни после призвания варягов в западноевропейских источниках нет «и следа русского имени для мнимой шведской Руси». Н. П. Загоскин также отмечал, что западноевропейские хроники, «будучи переполнены рассказами о подвигах норманских дружин в европейских морских побережьях… никогда и нигде (курсив автора. — В. Ф. ) не знают норманнов под названием «россов» или «руссов». В 1934 г. прекрасный знаток скандинавских источников и норманист Е. А. Рыдзевская сказала, «что название Русь с норманнами эпохи викингов генетически не связано и что они у себя на родине так не назывались, достаточно убедительно доказывается отсутствием всяких следов этого термина, как своего, в др. — сев. сагах… и особенно в рунических надписях». И тут же она сделала очень важное замечание, особенно актуально звучащее сегодня, когда в науке вновь прописался «ультранорманизм»: «Что у финнов шведы — Ruotsi, и каково происхождение этого названия — вопрос другой; др. — сев. языку и письменности Русь, во всяком случае, совершенно чужд» [1361].