Вячеслав Фомин - Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Повышенное внимание уделяют норманисты показаниям тех источников, где русские называются «северными людьми» («норманнами»), что, например, читается у кремонского епископа Лиудпранда (ум. 971/2, дважды был послом в Константинополе: в 949 и 968 гг.). Но он же сам объясняет, что термин «норманны» имеет территориальное, а не этническое значение: «Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русиями, мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке nord означает север, a man — человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами». Далее автор, сообщив, что «королем этого народа был некто Игорь», рассказывает о походе киевского князя Игоря на Константинополь в 941 г. и его разгроме [1292]. С. А. Гедеонов замечает, что Лиудпранд сочинял свой труд «Возмездие» во Франкфурте-на-Майне, одном из центров тогдашней образованности, и ему хорошо были известны те норманны, которых он описывает разорителями Кельна, Ахена, Триера, в связи с чем, конечно, «не мог полагать их между венгров, печенегов и хазар, не считать Игоря владыкой всех норманнов вообще…». По мнению Д. И. Иловайского, Лиудпранд получил информацию о руссах от византийцев, которые относили русь к гиперборейским (северным) народам, что и было передано им по-своему, по-лонгобардски. «Для Северной Италии, где жил Лиудпранд, — поясняет А. Г. Кузьмин, — «норманнами» были уже жители Задунавья, а для Южной Италии — и Северной Италии» [1293](находясь во Франкфурте-на-Майне, он продолжал смотреть на Восточную Европу с юга). Подобная практика была характерна и для византийских памятников, которым, констатирует М. В. Бибиков, «присуща замена этнонимов описательными выражениями, например, «северный» может обозначать русских…» [1294].

Не вытекает вывод о норманстве варягов и из археологического материала, хотя в науке речь идет уже об «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Руси, о том, что присутствие скандинавов на территории восточных славян документировано «большим числом норманских древностей…» [1295]. Тезис о множественности скандинавских следов на Руси, якобы зафиксированных археологами, весьма проблематичен. Если поверить археологам, справедливо указывает Кузьмин, что норманны появились на Верхней Волге на столетие ранее славян и долгое время численно превосходили последних, то следует поставить вопрос: каким образом из синтеза германской и угро-финской речи родился славяно-русский язык? Видимо, резюмирует историк, что-то в этих построениях не так: либо факты, либо осмысление. Он же подчеркивает, что даже в областях, где норманны якобы появились намного раньше славян, да к тому же будто бы преобладали над последними, «мы не находим «следов» норманских языков, а «варяжские» боги ІХ-Х вв. — это Перун и Велес, но никак не Тор и Один…» [1296].

Выше говорилось, что археологи-норманисты оперируют сомнительными доказательствами норманства варяжской руси. Так, многие годы они преподносили древнерусские мечи как норманские. В 1948 г. А. В. Арциховский, говоря об оружии X в., сказал: «И шлем, и кольчуга, и стрелы русских дружинников отличаются от норманских». Только меч дружинников, подчеркнул он, аналогичен мечу норманнов. Но аналогичен потому, уточнил археолог, что меч этого типа «не норманский, а общеевропейский», вывозившийся и на Русь, и в Скандинавию из Западной Европы. Позже Д. А. Авдусин подытоживал, что «типы русского и скандинавского оружия не совпадают», отметив при этом, что каролингские мечи, центр производства которых находился на Рейне, характерны для всех европейских стран. Их много в Скандинавии, на Руси, во Франции. И они найдены там, где скандинавов не было, например, в Чехословакии, в землях южных славян [1297]. Советские и нынешние норманисты, а также зарубежные исследователи, вынужденные принять как бесспорный факт вывод Арциховского, все равно стремятся придать ему норманское «обличие», навязывая науке мысль, что мечи на Русь доставляли из Западной Европы норманны [1298]. Подобные утверждения находятся в разительном противоречии с известными фактами, на основании которых Д. Щеглов, считавший варягов норманнами, в 1876 г. указал, что «скандинавы никому не известны как торговцы, их знают по берегам всех европейских морей только как разбойников!» [1299]. Показательно, что из 165 западноевропейских клинков с фирменными клеймами мастеров, которые считались самими лучшими и отсюда «ценились особенно высоко» [1300], лишь 1 (!) обнаружен в Швеции, тогда как в землях южнобалтийских славян их найдено 30, в Латвии 22, Финляндии 19, Эстонии 7, Литве 5. 11 таких мечей обнаружено в пределах Киевской Руси [1301]. Само распределение этих находок показывает не только тот путь, по которому франкские мечи шли на Русь, но и то, что шли они на восток без всякого участия скандинавов.