Виталий Надыршин - Ошибка императора. Война

Сверкая малиновыми искорками, прогоревшие дрова в камине слегка дымились: чуть-чуть попахивало дымком. Одна из свечей напольного канделябра, неожиданно пыхнув остатком фитиля, погасла и закоптила. И хотя в гостиной не стало темнее, и света было вполне достаточно, из глубины одного из кресел тут же раздался недовольный женский голос:

– Ну вот, опять сгорела, подлая! Денег на эти свечи не напасёшься…

На изящном столике с гнутыми ножками лежали небрежно разбросанные газеты, тут же – фарфоровый кофейник, вазочка с печеньем и три маленькие чашечки.

Посол России в Великобритании барон Филипп Иванович Бруннов вместе с супругой и родственником вел неспешный разговор, и все пили кофе.

В домашнем халате, с шарфом на шее, вытянув вперёд укутанные шерстяным пледом ноги, посол лениво, часто невпопад отвечал на вопросы супруги.

Родственник, прикрыв глаза, в разговоре старших почти не участвовал – дремал. Беседовали в основном супруги и то, видимо, больше для приличия, дабы уж совсем не молчать при родственнике, и по большей части говорила супруга. Был слышен её нудный сварливый голос, настойчиво намекавший мужу о нехватке денег в семейном бюджете в связи с дороговизной продуктов, свечей, а главное – дров.

Думая о своём, Филипп Иванович прихлёбывал уже успевший остыть ароматный кофе, на причитания жены только укоризненно покачивал головой и, вздыхая, бубнил:

– Это Лондон, Шарлотта! А что ты хотела, матушка: в Европе – революции, кругом – кризис. Смотри, что в Австрии венгры творят… Хотят выйти из состава Австро-Венгрии. Не позавидуешь императору Фердинанду. По его нижайшей просьбе к нашему императору русские войска усмиряют бунтовщиков. Потом опять Европа будет злословить, мол, русские – душители свободы…

И жене было непонятно: то ли муж тотчас примет меры к пополнению бюджета, то ли он осуждает англичан за скачущие цены на рынках, то ли переживает за Фердинанда. Однако что-либо уточнять она не решалась, знала – бесполезно.

Пятидесятилетний посол наружность имел, прямо скажем, совсем не привлекательную: рослый, фигура – тучная, оканчивающаяся большой бритой головой с тяжёлой челюстью. Его мясистое лицо, не выражавшее ничего, кроме безразличия, на ответственных встречах (что часто сбивало с толку противную сторону), как правило, и в домашней обстановке оставалось таким же – безучастным к житейским проблемам.

Свой высокий пост Филипп Иванович занимал уже много лет и получил его не только благодаря способностям и знаниям, но и из-за своего происхождения. Чего скрывать, он был потомком померанских рыцарей, берущих своё начало с XV века. Однако, помимо сказанного, потомок рыцарей обладал ещё весьма красивым почерком и безупречным стилем составления дипломатических документов. Когда-то именно на это и обратил внимание тогда ещё вице-канцлер России Карл Васильевич Нессельроде [2] Канцлер Российской империи Нессельроде Карл Вильгельмович (Васильевич). .

Под стать своему дядюшке, но, слава богу, не внешностью, был и молодой человек: тоже рослый и тоже с крупной головой, широкоплечий шатен с аккуратными усиками, делающими его внешность не только более взрослой, но и весьма привлекательной. Двадцати лет от роду, он впервые оказался в Англии, да, пожалуй, и за границей тоже. По указанию морского ведомства родственник посла изучал строительство кораблей на паровой тяге – пароходо-фрегатов. Как раз такой корабль по заказу России строился на одной из английских верфей и уже был на выходе: на нём вот-вот начнутся швартовые и ходовые испытания. Так, по крайней мере, совсем недавно находясь в гостях у посла, заверил командир этого корабля капитан 1 ранга Владимир Корнилов.

Филиппу Ивановичу сорокасемилетний морской офицер понравился. В ладно сидящем мундире с эполетами, среднего роста, с тонкой и стройной талией, с правильным, почти классическим профилем и почему-то всегда со строгим выражением лица, Корнилов производил впечатление умного и преданного своему делу офицера.

Бруннов украдкой бросил взгляд на своего родственника. Полусонное состояние мичмана, развалившегося в кресле, несколько диссонировало с возникшим перед глазами портретом Корнилова. Но посол успокаивал себя: «У парня всё ещё впереди».

В свободное от службы время мичман всегда наносил визиты своим высокопоставленным родственникам, попутно знакомясь с достопримечательностями этого большого и красивого города. Вот и теперь, после очередной прогулки по городу, сидя в полудрёмном состоянии, он мысленно перебирал свои впечатления. А их было много…