Проспер Оливье Лиссагарэ: История Парижской Коммуны 1871 года

Таким образом, к концу существования Империи нигде не наблюдалось живости и активности, кроме как в рядах пролетариата и присоединившейся к нему молодежи из среднего класса. Только они проявляли определенное политическое мужество среди общего паралича в июле–месяце 1870 года, только они обнаружили энергию, хотя бы для попытки спасти Францию.

Им не доставало влиятельности. Им не удалось повести за собой нижние слои среднего класса, за интересы которого они тоже сражались, из–за чрезвычайной нехватки политического опыта. Как они могли приобрести его за 80 лет, когда правящий класс не только лишал их возможности вести борьбу, но даже права на самообразование? С внутренне присущим им макиавеллизмом правящие круги вынуждали рабочих блуждать во тьме так, чтобы тем легче можно было передать их под влияние мечтателей и сектантов. В условиях имперского правления, когда возобновились общественные собрания и печать, политическое образование рабочих еще только начиналось. Многие из них, верой которых в освобождение с посторонней помощью, злоупотребляли сомнительные личности, отдавались под руководство всякого, кто говорил о необходимости свержения Империи. Другие, убежденные в том, что даже наиболее радикальные буржуа были враждебны социализму, и лишь заигрывали с народом в целях реализации своих амбициозных планов, стремились к обособлению в группах, свободных от всякой опеки. Эти различные рабочие потоки пересекались друг с другом. Хаотическое состояние партии действия обнажалось в ее газете «Марсельеза», редакция которой представляла собой разогретую смесь доктринеров и отчаявшихся писателей, объединенных ненавистью к Империи, но без определенных взглядов и, к тому же, без дисциплины. Потребовалось много времени, чтобы остудить первое возбуждение и избавиться от романтического вздора, который сделали модным двадцать лет угнетения и дефицита образования. Однако влияние социалистов в рабочей среде стало превалировать, и, несомненно, что с течением времени они бы классифицировали свои идеи, разработали программы, избавились от пустопорожних ораторов, предприняли серьезные акции. Уже в 1869 году рабочие общества, основанные на принципах взаимного доверия, сопротивления и обучения, объединились в Федерацию со штаб–квартирой на площади Кордери дю Темпль. Интернационал, выдвинувший наиболее отвечающую требованиям времени идею революционного движения нашего века, под руководством Варлена, редкого ума переплетчика, Дюваля, Тейша, Франкеля и некоторых других преданных деятелей, стал набирать силу во Франции. Его сторонники тоже встречались на Кордери и призывали рабочие общества к большей основательности и серьезности. Общественные митинги 1870 года больше не напоминали прежние мероприятия. Народ хотел полезных дискуссий. Такие деятели как Милье, Лефрансе, Верморель, Лонге и т. д. составили серьезную альтернативу пустым декламаторам. Но понадобилось много лет для развития партии труда. Ей мешали молодые буржуазные авантюристы, добивавшиеся известности. Ее обременяли конспираторы и романтики, все еще не отдававшие себе отчета в мощи административного и политического механизма буржуазного режима, который они собирались атаковать.

Как раз перед войной были предприняты попытки наладить определенную дисциплину. Некоторые пытались активизировать левых депутатов и встретиться с ними у Кремье. Депутатов обнаружили оцепеневшими, более обеспокоенными государственным переворотом, чем победами пруссаков. Кремье, в ответ на призывы к действию, наивно отвечал: — Подождем новой катастрофы, например, такой, как падение Страсбурга.

Действительно, необходимо было ждать, потому что без этого ничего нельзя было сделать. Низший слой парижского среднего класса верил левым радикалам, так же как верил в боеспособность наших армий. Те, которые хотели обойтись без учета этих факторов, потерпели провал. 14 августа сторонники Бланки попытались поднять восстание обитателей окраин. Они атаковали расположение пожарной части в Ла Вийетта и ввязались в бои с полицией. Овладев пожарной частью, они пересекли бульвар в направлении Бельвиля с криками: — Да здравствует Республика! Смерть пруссакам! — Никто к ним не присоединился. Толпа, изумленная, неподвижная, наблюдала за бланкистами издали и с подозрением, которое внушили ей полицейские агенты в стремлении отвлечь горожан от подлинного врага — Империи. Левые сделали вид, что верят в версию о стремлении прусских агентов ободрить буржуазию, и Гамбетта потребовал немедленного суда над арестантами в Ла Вийетте. Министр Поликао был вынужден напомнить ему, что даже военной юстиции следует соблюдать определенные нормы. Трибунал приговорил десятерых мятежников к смерти, хотя почти все обвиняемые были непричастны к инциденту. Некоторые сердобольные люди, желая предотвратить казни, отправились к Мишеле, который написал от их имени трогательное письмо. У империи не хватило времени привести смертные приговоры в исполнение.