Брендан Симмс - Европа. Борьба за господство

Немецкое общество вовсе не оставалось пассивным наблюдателем. Напротив, католики и социалисты не только приветствовали уступки со стороны правительства, но и публично разделяли фундаментальные стратегические предположения политиков, особенно страх перед российской агрессией, на который опирались чиновники в своих действиях. Большинство немцев, будь они буржуазными националистами или пролетариями-интернационалистами, во многом даже превосходили элиты в решимости дать отпор царизму. Эта решимость воплощалась в возникновении множества народных военизированных ассоциаций и лиг. В 1894 году радикальные националисты создали Пангерманскую лигу. Устремления буржуазного национализма и его недовольство осторожной государственной политикой подытожила восходящая звезда немецкой науки, экономист и социолог Макс Вебер. «Мы должны осознать, – заявил он в своей знаменитой фрайбургской лекции 1895 года, – что объединение Германии было юношеской шалостью нации, пораженной старческим слабоумием, и его следовало избегать вследствие непомерной цены, если это завершение, а не отправная точка для строительства мировой державы».

Альянс против Германии формировал внутреннюю политику России и Франции. В Санкт-Петербурге министр финансов Сергей Витте, назначенный в 1892 году, был убежден, что трансформация экономики и общества принципиально важна для восстановления международного положения России. [773] Francis W. Wcislo, Tales of Imperial Russia. The life and times of Sergei Witte, 1849–1915 (Oxford, 2011), pp. 138–88, especially pp. 140–42. Он полагал протекционизм ключом к экономическому развитию, отвергал свободную торговлю, в которой видел инструмент давления более развитых конкурентов, способ удерживать Российскую империю в своем экономическом подчинении. В 1894 году Россия значительно увеличила оборонные расходы в качестве ответа Германии. Беспокойство за безопасность западных границ не было, конечно, непосредственной причиной, но несомненно имело отношение к новой волне антисемитских погромов в 1893 году, особенно в Кишиневе. А вот во Франции внутреннее согласие подверглось наибольшим испытаниям. По мере улучшения отношений с Россией ухудшались отношения с малочисленной еврейской общиной. В 1886 году Эдуар Дрюмон написал работу «La France Juive», где призывал государство навести порядок среди евреев, якобы составлявших немецкую «пятую колонну». Возвращение Эльзаса и Лотарингии следовало начинать с «чистки» дома. Идеи Дрюмона получили широкое распространение не только среди правых, но и среди радикалов и социалистов. Это стало очевидно осенью и зимой 1894 года, когда выяснилось, что совершенно секретные французские военные документы попадали прямиком к немцам и были выдвинуты обвинения против армейского офицера Альфреда Дрейфуса. Будучи евреем и уроженцем Эльзаса, он стал идеальной кандидатурой на роль «козла отпущения»; его признали виновным в измене, устроили показательный суд и отправили в колонию строгого режима. Однако утечка военных сведений продолжалась. К январю 1898 года предположения о невиновности Дрейфуса воплотились в известном письме «Я обвиняю» романиста Эмиля Золя, который утверждал, что офицер стал жертвой консервативного заговора, направленного на подтасовку фактов.

Столкнувшись с ростом антисемитизма по всей Европе, евреи принялись наносить ответные удары. На локальном уровне они организовывали отряды самообороны и политические партии, наподобие Бунда, основанного в 1897 году в качестве общего союза еврейских рабочих России и Польши. Также евреи стремились оказывать дипломатическую и финансовую поддержку своим единоверцам. В начале 1890-х годов Ротшильды, доверенный банкир Бисмарка Герсон Бляйхродер и другие еврейские банкиры объявили бойкот России в знак протеста против погромов 1881 года, изгнания евреев из Киева в 1886-м, депортаций из Москвы и Санкт-Петербурга в 1891-м и прочих дискриминационных действий. Отдельные евреи между тем задумывались о более радикальном решении; так рождался международный сионизм. Прорыв произошел, когда австрийский еврей Теодор Герцль опубликовал работу «Еврейское государство» (1896), манифест движения в защиту идеи еврейского национального государства. Неотъемлемой частью стратегии нового движения являлась сознательная попытка ужесточить еврейство морально и физически, превратить нервных «кофейных евреев» в тех, кого Макс Нордау именовал «мускулистыми евреями». [774] Moshe Zimmermann, ‘Muscle Jews vs. nervous Jews’, in Michael Brenner and Gideon Reuveni (eds.), Emancipation through muscles. Jews and sports in Europe (Lincoln, Nebr., 2006), pp. 15–28. Чем настойчивее, впрочем, евреи добивались собственной защиты, тем больше антисемиты убеждались, что разоблачили международный еврейский заговор. Эти страхи получили подкрепление после публикации сфабрикованных по указанию царской тайной полиции «Протоколов сионских мудрецов» (1903), где объяснялось, что «жидомасоны» тайно управляют миром. Такова была еврейская «дилемма безопасности».