Алексей Абрамов - У Кремлевской стены (сборник)

Выбор пал на братскую могилу на 40-м километре — одном из рубежей, откуда начался победный марш наших войск на Берлин.

…Гроб с останками безымянного воина установили рядом с могилой, на алом постаменте. На крышке саркофага — военная каска.

В почетный караул встали заместитель председателя Моссовета Л. В. Бахметков — бывший боец, сражавшийся в этих местах 25 лет назад, врач Н. А. Соломатова, до сих пор не знающая, где могила ее мужа-фронтовика, пионеры школ Зеленограда — нового города, выросшего там, где пролилась кровь Неизвестного солдата.

Снег замел дороги и стежки. Только одну тропу — к Неизвестному солдату — не сумел покрыть снег. По ней весь день и ночь шли люди. С окрестных сел и деревень, станций и поселков. Снимали шапки. Стояли в почетном карауле. Клали цветы. На шоссе замедляли бег автомашины, пассажиры выходили, чтобы почтить память безымянного бойца.

3 декабря в 11 часов 25 минут члены комиссии и молодые солдаты Таманской дивизии перенесли саркофаг, перевитый гвардейской лентой Славы, в траурную машину на шоссе. За ней выстроилась длинная вереница автомобилей с делегациями окрестных районов.

Последний путь Неизвестного солдата проходил там, где не ступала вражеская нога.

Встречные автомобили уступали путь траурному кортежу, а постовые милиционеры отдавали честь.

Все ближе Москва. И, глядя на мелькающие окрестности, люди, сопровождавшие останки героя, все сильней пытались представить себе, как выглядел Неизвестный солдат, как сражался и погиб, и невольно многие мысленно беседовали с ним…

Ты помнишь Ленинградское шоссе 1941 года? Из Москвы катили к фронту покрашенные в белый маскировочный цвет пушки, тягачи, грузовики, грохотали белые танки, шагала в маскхалатах пехота. Патрули с винтовками СВТ и красными повязками на рукавах проверяли документы. На обочинах шоссе притаились противотанковые батареи, вытянув седые дула на северо-запад… А навстречу ехали санитарные автофургоны; порой, заполняя шоссе от края до края, вопреки всем правилам уличного движения, шли угоняемые на восток стада… Ты помнишь, у баррикад и «ежей» машины замедляли бег, проезжая в узкий проход, оставленный для транспорта?.. Может быть, ты шел тогда здесь в колонне пехоты, гарцевал на коне с эскадроном, видел грозное шоссе в смотровую щель своего танка или ехал в кузове грузовика, из которого раздавалась дружная песня: «Любимый город может спать спокойно»?

…Не узнать шоссе, солдат! За мостом через канал имени Москвы приютились доживающие свой век пяток избушек. Но там, где мерзла в снегах пехота, где белели пустыри и поля, на магистраль глядят восьми-девятиэтажные красавцы.

Станция метро «Речной вокзал»… Ты ездил, наверное, только до «Сокола»; мы продлили подземку в новые кварталы…

Фестивальная улица, парк Дружбы; его посадили молодые негры, индусы, англичане, бразильцы, немцы; да, и немцы…

Впереди — по бокам шоссе — у въезда на мост застыли на каменных постаментах два красноармейца. Высоко подняла над бегущими автомашинами свой автомат девушка в пилотке. Властно выбросил руку над шоссе боец в каске. «Стой! Ни шагу назад!» — приказывают они. Вихри студеной осени 1941 г. рвут бронзовые плащ-палатки… Бойцы шагнули вперед, они устремились навстречу врагу, охваченные твердой решимостью отстоять столицу. Но сегодня их властные жесты полны иного смысла. Они приветствуют тебя, не дрогнувшего в бою…

Это мост-монумент, мост имени Защитников Москвы.

А дальше — улицы-памятники Зои и Александра Космодемьянских, генерала Черняховского, Лизы Чайкиной, генерала Панфилова, Степана Супруна, Владимира Викторенко, Николая Острякова, площадь Марины Расковой.

Герои, погибшие за Москву, за Родину и воплотившиеся, как хорошо сказал поэт, в «строчки и другие долгие дела».

Под мостом — красно-желтый трамвай. Может быть, это твой старый знакомый? Уже более 30 лет бегает 23-й вдоль Ленинградского шоссе. Может быть, возил и тебя на работу, в гости и по воскресеньям в Покровско-Стрешнево?

12 часов 45 минут. Белорусский вокзал.

Летом 1941 г. площадь перед вокзалом зеленела от новых гимнастерок. С перрона доносилась медь оркестров, провожавших маршевые части. А здесь, на площади, тысячи красноармейцев ожидали погрузки. Одни пели и плясали в кругу под гармошку. Другие, задумчивые, молчаливые, сидели на вещмешках, глубоко затягиваясь махрой…

Сейчас все замерло на шумной площади. Тишина. Обнажились тысячи голов.