Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

Императорская чета с детьми (1910-е)

Насколько простой и строгой была жизнь семьи Николая II, настолько в воображении российского общества она была путаной и странной. Александра Федоровна из-за своей внешней холодности многим казалась чужеродным элементом, а Николай, спокойный и мягкий, представлялся почти подкаблучником. Хотя императрица искренне любила Россию и ее народ, с этой страной они «не сошлись характерами». А появление при дворе Распутина, в котором Александра Федоровна видела душу России, воплощение ее религиозности, только подлило масла в огонь.

«Пусть оба сердца разделяют и радость, и страдание. Пусть они делят пополам груз забот. Пусть все в жизни у них будет общим»

Дворцовый комендант В. Н. Воейков писал в своих мемуарах: «С первого же раза, когда Распутин появился у постели больного наследника, облегчение последовало немедленно». Но совсем не святым старцем и не целителем, а чуть ли не самим дьяволом казался Распутин большинству русских людей; те же, кто в темные силы не верил, считали его хитрым и ушлым авантюристом, который неожиданным образом подчинил себе царскую семью. Сейчас трудно разобраться в том, кем в действительности был Григорий Распутин и какие цели он преследовал, поскольку вокруг него было слишком много сплетен и сознательно распространяемых слухов; из всего, что о нем говорилось, трудно вычленить правду. В 1914 году газета «Московские ведомости» писала: «Мы не будем далеки от истины, если скажем, что Распутин – „газетная легенда“ и Распутин – настоящий человек из плоти и крови – мало что имеют общего между собой. Распутина создала наша печать, его репутацию раздули и взмылили до того, что издали она могла казаться чем-то необычайным. Распутин стал каким-то гигантским призраком, набрасывающим на все свою тень». Вероятнее всего, раздувание сплетен вокруг «старца Григория» имело целью в первую очередь опорочить царскую семью.

В воспоминаниях Татьяны Мельник-Боткиной, дочери доктора Боткина, убитого вместе с царской семьей, отражены тогдашние общественные настроения: «…меня удивляет, как люди развитые и образованные, более или менее знавшие семью, могли верить и распространять всю преступную болтовню, исходившую от „творцов революции“, избравших Распутина своим орудием.

„Я теперь понимаю, – слышала я от одной дамы после революции, – что мы своими неумеренными разговорами оказали неоцененную услугу революционерам; мы сами во всем виноваты. Если бы мы раньше это поняли или имели достаточно уважения к царской семье, чтобы удерживать свои языки от сплетен, не имевших даже основания, то революционерам было бы гораздо труднее подготовить свое страшное дело“».

У Александры Федоровны был единственный, но безоговорочный аргумент «за» Распутина: здоровье ее любимого сына. Она была убеждена, что «божий человек», который облегчает страдания Алексея, не может ошибаться и не может желать им зла. Царица писала мужу: «Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего друга. Он так горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только он, как я в том глубоко убеждена… Страна, где божий человек помогает государю, никогда не погибает. Это верно – только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета – не думать, что он чего-нибудь не знает. Бог все ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают его души, так восхищаются его умом, способным все понять. И когда он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не его вина – но он меньше ошибается в людях, нежели мы – у него жизненный опыт, благословленный Богом». Вскоре после написания этого письма Григория Распутина убили. Александра Федоровна и вся царская семья были в глубоком горе.

Во время войны Александра Федоровна работала в лазарете сестрой милосердия (худ. П. И. Волков, 1914)

Последовавшие за этим трагические и непоправимые события императрица считала расплатой за смерть Распутина. В марте 1917 года по решению Временного правительства она и дети были заключены под домашний арест; летом того же года царская семья была выслана в Тобольск, где жила под надзором. Незадолго до гибели, в 1918 году, Александра Федоровна писала Анне Вырубовой – с горечью, но и со смирением: «Странность в русском характере – человек скоро делается гадким, плохим, жестоким, безрассудным, но и одинаково быстро он может стать другим; это называется – бесхарактерность. В сущности – большие, темные дети. Известно, что во время длинных войн больше разыгрываются все страсти. Ужас, что творится, как убивают, лгут, крадут, сажают в тюрьмы – но надо перенести, очиститься, переродиться».