Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

От королевы Виктории Алиса Гессен-Дармштадтская унаследовала ген гемофилии, что сказалось на ее судьбе впоследствии. Первые утраты Алиса понесла в детстве – когда ей было шесть лет, от дифтерии скончались ее мать и младшая сестра. Это непоправимо изменило ее характер: девочка, которую все за доверчивость и открытость звали «sunny», то есть «солнышком», стала замыкаться в себе. В те времена не было ни психологов, ни психоаналитиков, способных грамотно залечить душевную травму. После смерти родных, чтобы Алиса не заразилась через предметы обихода, у нее изъяли все ее игрушки – и сожгли. Конечно, без новых кукол девочка не осталась, но потеря привычного и любимого маленького мирка не могла не привести к еще одному детскому горю. Еще ребенком Алиса начала осознавать, насколько все непрочно и хрупко в человеческой жизни, как мало в ней по-настоящему надежного, даже если ты принцесса и защищена стенами дворца.

«Смысл брака в том, чтобы приносить радость. Брак – это божественный обряд. Это самая святая и самая тесная связь на земле…»

Алиса стараниями бабушки росла в строгой и даже чопорной британской атмосфере: ее учили наставники-англичане, разговоры велись на английском языке, и даже на кухне готовились традиционные английские блюда. К образованию юной принцессы подошли очень серьезно, вплоть до того, что она прослушала оксфордский курс философии.

Николай, наследник российского престола, впервые увидел Алису на свадьбе ее сестры Елизаветы и великого князя Сергея Александровича, который приходился ему дядей. Сам Николай был тогда шестнадцатилетним юношей, почти подростком. Алиса же – двенадцатилетней девочкой. Хотя эта небольшая разница в возрасте казалась тогда очень существенной, они понравились друг другу, и Николай подарил Алисе маленькую драгоценность на память – брошь, которую девочка, воспитанная в строгости, тут же вернула юному поклоннику. Они еще раз увиделись через пять лет, когда принцесса навещала в России сестру, а в 1894 году, на очередной королевской свадьбе (на этот раз женился брат Алисы), состоялась их помолвка. Период влюбленности Николай описывал как «настоящую идиллию». Алиса ответственно готовилась к предназначенной ей роли, учила русский язык и вникала в основы православия.

Молодожены в своей любви были совершенно счастливы (1896)

Она не была единственной любовью Николая. Он был серьезно увлечен балериной Матильдой Кшесинской и от невесты этот роман решил не скрывать, тем более что отношения с танцовщицей закончились. Чтобы между ними не было абсолютно никаких тайн, Николай дал Алисе прочесть свой дневник. Принцесса оставила там несколько нежных записей. «Мне снилось, что я влюблена. Я проснулась и узнала, что это – правда, на коленях я благодарила Бога за это счастье. Истинная любовь – это дар Божий. Каждый день она становится сильнее, глубже, полнее и чище». «Мы навсегда принадлежим друг другу. Я – тебе. В этом ты можешь быть уверен. Ключ от моего сердца, в котором ты заключен, потерян, и тебе никогда не выйти оттуда».

«Мне снилось, что я влюблена. Я проснулась и узнала, что это – правда, на коленях я благодарила Бога за это счастье. Истинная любовь – это дар Божий»

Молодые люди стремились к свадьбе, но ускорить это событие пришлось по настоянию родных. Император Александр III безнадежно болел, а наследник престола, тем более русский царь, по представлениям того времени должен был быть «не мальчиком, но мужем» в буквальном смысле слова, так что Николай не мог долго оставаться холостым после смерти отца. Алиса спешно приехала в Россию и сразу после кончины императора приняла православие и стала великой княжной Александрой Федоровной (для мужа – Алике, в этом имени звучали и «Алиса», и «Александра»). Свадьба состоялась, когда в памяти еще были свежи похоронные впечатления. Алиса писала сестре: «В один день в глубоком трауре, а на другой – в элегантных одеждах для бракосочетания… сначала черные, а потом белые платья». Великий князь Александр Михайлович вспоминал: «Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящего пролога для исторический трагедии последнего русского царя».