Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

Девочку отдали в балетный класс, но занятия танцем не приносили ей удовольствия, это была ежедневная муштра, тесты на выносливость. В тринадцать лет Маша по протекции отца вышла на сцену в водевиле, но оказалась слишком испуганной, чтобы ее талант проявился в дебюте, к тому же легкомысленные водевильные песенки уже тогда были не из ее репертуара. Как это часто случается в актерском мире, незадачливому артисту однажды улыбается удача, когда срочно ищется замена выбывшему из игры коллеге. Так вышло и с Ермоловой. Прима Малого театра Надежда Медведева репетировала для своего бенефиса пьесу «Эмилия Галотти» и искала актрису, которая могла бы заменить некстати заболевшую партнершу. Племянница Медведевой посоветовала ей взглянуть на юную танцовщицу Ермолову, у которой имелся несомненный драматический талант. Прима вручила Маше текст роли, та его выучила и вскоре показала Медведевой все, на что тогда была способна, и в результате получила и роль, и благословение. В этом спектакле состоялся настоящий дебют Ермоловой. После премьеры Маша написала в дневнике: «Я счастлива… нет, я счастливейший человек в мире». Публика приняла ее восторженно.

«Она все доходила в роли до чего-то, что только сама она инстинктом чувствовала, а объяснить неумела, и в стараниях понять тем больше работала, и искала, и волновалась»

Ермоловой не позволили оставить балетную школу; пришлось учиться еще два года, чтобы никогда больше не возвращаться к танцу. Мария отдала балету девять лет, и эти годы вспоминались ею с отвращением, как самый тяжелый период в жизни. Но зато в конце его, когда пуанты были заброшены в дальний угол, Ермолову приняли в труппу Малого театра. Впрочем, эйфория по этому поводу быстро сменилась тягостным разочарованием: изнутри театральный мир оказался не так приветлив, чист и радостен, как мечталось. Начинающая, совсем юная актриса сразу столкнулась с интригами, сплетнями и завистью коллег. И роли, которые она получала, были «не те»: не соответствовали ни ее амплуа, ни ее таланту. Изо дня в день Ермолова играла в бессмысленных комедиях случайных персонажей, пустых барышень, существовавших только для того, чтобы оттенить театральных примадонн; и неприятнее всего было находиться на одной сцене с партнерами, которые не испытывали ничего, кроме досады и злости.

В. А. Серое «Портрет Марии Ермоловой» (1905)

Мария Ермолова жила, к счастью, не только в угнетавшем ее мире закулисных завистников и недоброжелателей. Была и отдушина: высокообразованный и интеллигентный круг общения в доме Митрофана Павловича Щепкина. В этом доме собирались самые интересные и прогрессивные москвичи, не только проводя время в беседах о будущем русского искусства, но и оказывая на него непосредственное влияние. Здесь были заложены основы будущего репертуара Ермоловой и подготовлен ее будущий триумф, когда для ее бенефиса подобрали и перевели на русский пьесу Лопе де Веги «Овечий источник». В роли Лауренсии Ермолова доказала, что она непревзойденная драматическая актриса. Премьера этого спектакля стала одним из самых значительных событий того времени: после представления молодые театралы в буквальном смысле на руках донесли актрису до дома.

«Великая актриса, столько лет пробывшая на сцене, кумир Москвы, создательница множества ролей, плачет как дитя от того, что… роль не идет по желанию!»

«Овечий источник» с Ермоловой был знаковым явлением не только для театра, но и для общества в целом; студенчество и интеллигенция воспринимали его как протест и вызов косности, как глоток свободы. Героиня Ермоловой поднимала народное восстание и была настолько убедительна и заразительна в своем революционном вдохновении, что зрители готовы были присоединиться. Литературовед Н. И. Стороженко так описывал происходившее на сцене и в зале: «Когда Лауренсия, бледная, с распущенными волосами, дрожащая от стыда и негодования, прибегает на площадь и сильной речью возбуждает народ к восстанию против губернатора, восторг публики дошел до энтузиазма… В этой роли вылилась вполне страстная любовь к свободе и не менее страстная ненависть к тирании, которая охватила собой юную душу артистки. Словно электрическая цепь соединила на этот раз сердце артистки с сердцами тысячи зрителей, и они слились с ней в одном чувстве». Спектакль был закрыт по предписанию полиции, но актриса уже стала кумиром публики.