Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Это был не единственный случай, когда Петр наказывал труп: имеются свидетельства о том, что он приказал повесить мертвые тела двух женщин, которых казнили за убийство их мужей, похоронив заживо, и в указе 1716 года, запрещающем дуэли, был приказано вешать рядом с победителем тело убитого дуэлянта. Согласно закону начала XVIII века, трупы самоубийц также подвергались поруганию: их протаскивали по улицам [1069]. Когда Петр спешно вернулся из Европы, получив весть о стрелецком бунте 1698 года, он использовал увиденное там, чтобы еще в большей степени усовершенствовать зрелища кары.

В июне 1698 года четыре стрелецких полка по наущению заточенной в монастырь царевны Софьи Алексеевны или от ее имени воспользовались тем, что Петр путешествовал в Европе, и восстали; пока Петр в спешке ехал назад, генералы А.С. Шеин и Патрик Гордон разбили их и успели пытать и казнить многих (к большому неудовольствию Петра). Когда Петр вернулся в конце августа, он руководил интенсивно проводившимися пытками и судами в Преображенском приказе. В этом случае, в отличие от умеренной реакции на бунты и восстания 1648, 1662, 1682 и 1689 годов, стремились наказать всех участников. Возмездие преобладало над стремлением к социальной стабильности. В общей сложности 799 человек были допрошены и казнены (еще 269 были выпороты, заклеймены и отправлены в ссылку) с 30 сентября по 21 октября 1698 года. Как написал очевидец, Й. – Г. Корб, это были «дни» казней [1070].

Почти все виды пыток и казней, примененные Петром против стрельцов, практиковались уголовной юстицией Московского царства. Две женщины были похоронены заживо, примерно 660 мужчин были повешены и около 130 обезглавлены. Некоторые наказания были новыми: несколько человек были колесованы, и в ходе казней Петр ввел новшество – обезглавливание мечом вместо традиционного топора [1071]. Тем не менее масштаб, жестокость и публичность наказания были беспрецедентными.

Это были массовые зрелища. Каждый «день» казнили до 200 человек: группами, распределенными по городу, в местах, связанных с осужденными (у стрелецких полковых канцелярий или напротив епархиальной тиунской избы при казни священников, например), или там, где рассчитывали произвести наибольший эффект на публику (у всех городских ворот или вешая на городских стенах) или унизить соперницу Петра Софью (перед ее окнами в Новодевичьем монастыре). Тела были выставлены на всеобщий показ в течение всей зимы; когда их сняли весной 1699 года, на двенадцати главных дорогах, ведущих из города, было вырыто двенадцать могил, и тела были захоронены массово. Над каждой был столб с табличками, на котором были описаны преступления этих людей, и колья для демонстрации отрубленных голов [1072].

Как и с ритуалами казни Циклера в 1697 году, публичность имела первостепенное значение. Например, на первый «день» казней, 30 сентября, Петр лично разослал приглашения, доставленные молодым племянником Лефорта, членам европейского дипломатического корпуса. Царь велел собрать народ и обращался к толпе во время казней. В другой из «дней» Петр возглавил гротескное подобие религиозной процессии, проследовавшей через город. После того как в пригородном Преображенском (где стоял одноименный полк) на глазах других осужденных пяти человекам отрубили головы, Петр вместе со свитой и иностранными дипломатами сопроводил 196 осужденных (которые ехали по двое в деревянных повозках) к московским городским воротам. Там они остановились, в то время как Петр, верхом на коне, «одетый в польскую зеленую шубу» призывал толпу слушать, как стрельцам вычитывали их преступления. Затем меньшими группами другие осужденные были проведены процессией к нескольким местам, где были поставлены виселицы. В тот вечер Петр, пребывавший, по сообщениям, в хорошем настроении, развлекал иностранных дипломатов на банкете. Подобным же образом во время казни 235 человек, состоявшейся 10 октября, Корб наблюдал за тем, как «царь, представители иноземных государей, московские бояре и большая толпа немцев были зрителями сей ужасной трагедии» [1073].

Эти казни, бесспорно, были тем, что исследователи европейского раннего Нового времени называют «театром ужаса». Хотя казни в Московском царстве 1670–1680-х годов включали в себя подобные элементы, они никогда не были настолько театрализованными. Когда Петр вернулся из Европы в 1698 году, он усилил зрелищность казней за наитягчайшие преступления, главным образом за лихоимство чиновников. Возможно, благодаря своим европейским советникам [1074], Петр привез определенный образец из Европы, поскольку он, безусловно, был свидетелем подобных зрелищ. В Амстердаме 4 декабря 1697 года Петра пригласили вместе с членами городского совета посмотреть групповую казнь: двоих убийц обезглавили, троих преступников повесили и нескольких других избили и заклеймили. В «Книге церемоний города Амстердама» записано: «Царь или великий князь московский Петр Алексеевич присутствовал при этой печальной церемонии, помещаясь на трибуне городской ратуши. Он оставался все время, пока длилась процедура, свесившись из среднего окна и внимательно наблюдая казнь. Ему около 26 лет от роду, он очень высокого роста». Относительно того, что Петр наблюдал всю церемонию, не дрогнув, М.М. Богословский отмечает: «Это – все та же черта характера Петра, которую приходилось отмечать по поводу посылки топора в виде подарка Ромодановскому». Речь идет о старом князе Федоре Юрьевиче Ромодановском, которого Петр выбрал для руководства судами, пытками, допросами и наказаниями в 1698 году и который использовал этот топор на свое усмотрение [1075].