Игорь Иванов - Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения.

«Демократический» режим нуждался в КПРФ и ей подобных группировках в качестве образцово-показательного пугала, коим можно до полусмерти стращать избирателей во время выборов: большинство россиян, на собственной шкуре испытавших «прелести» коммунистического правления, и сегодня готовы проголосовать за кого угодно, лишь бы не допустить возвращения компартии к власти.

Со своей стороны Ельцин и его преемники (партийные ревизионисты) послужили щитом, который прикрыл компартию и её лидеров (партийных догматиков) - активных и ушедших в тень - от грозящего им суда - «Второго Нюрнбергского трибунала». В 1996 году, отвечая на постоянно звучавшие вопросы россиян, почему же в РФ не осуждены преступления против человечности, почему вчерашнее партфункционеры продолжают занимать высокие государственные посты, почему, наконец, так и не запрещена деятельность компартии, Ельцин на всю страну, путано и цинично, отговаривался: «Я не пошёл на это. И не жалею. Конституционный Суд по делу КПСС мы не стали превращать в Нюрнбергский трибунал, хотя фактов и страшных свидетельств было достаточно. Мы, по сути, защитили честных и рядовых коммунистов, защитили право граждан на объединение...» 277 277 277. Пятьдесят семь вопросов избирателей Президенту России. М., 1996, С. 74.

Вожди коммунистов и «демократов» прекрасно ужились в «обновлённой России», в течение многих лет разыгрывая спектакли «борьбы» и при этом беззастенчиво питаясь из одной государственной кормушки. «Выборы без выбора» и «выборы меньшего зла» - стали главными атрибутами избирательной системы в РФ и многих других частях расчленённой страны, основными технологиями президентских и парламентских избирательных кампаний на постсоветском пространстве.

Правда, в первое десятилетие своего существования советско-коммунистический «капитализм» в угоду Западу был вынужден усиленно демонстрировать свою демократичность и наличие в стране широкой палитры политических партий. Демонстрировал... Но в условиях свершившегося перехвата и удушения освободительного движения, всякое партийное строительство являлось фикцией. Крылатое выражение Виктора Черномырдина «Какую партию мы ни пытаемся создать, всё равно получается КПСС!» точно характеризовало ситуацию. А о том, как партийная бюрократия и чекисты фабрикуют фиктивные политические партии - на любой вкус и цвет! - выше уже было сказано.

Лишь поначалу, в перестроечном хаосе, в «большую политику» сумело пробиться некоторое число независимых людей, не причастных к партийно-комсомольским кругам и КГБ и стремившихся противостоять им. Но партийная бюрократия постепенно выдавила всех их из властных структур. Слабых духом - купила и присовокупила к «своим». Несогласные и упрямые - пали жертвами убийств, как депутат Галина Старовойтова и генерал Лев Рохлин, или погибли в странных, удивительно своевременных для обитателей Кремля авиационных и автомобильных катастрофах, подобно красноярскому губернатору Александру Лебедю или лидеру Христианско-демократического союза (ХДС) Виталию Савицкому *50 *50 Савицкий Виталий Викторович (1955-1995), участник антикоммунистического движения, лидер ХДС Ленинграда, депутат Государственной Думы 1-го созыва (1993-1995), председатель Подкомитета по делам общественных объединений и религиозных организаций. Несмотря на убеждение в бесперспективности парламентской деятельности в сложившейся в РФ политической ситуации, Савицкий, по настоянию своего духовника, митрополита С.-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва), в 1995 г. вновь дал согласие баллотироваться в Госдуму. Но за неделю до выборов, 10 декабря 1995 г., он погиб в автокатастрофе, происшедшей при странных обстоятельствах, что сразу дало повод увязывать гибель депутата с его политической деятельностью. ... Впрочем, о жертвах политических убийств в РФ можно написать отдельную книгу: одно их перечисление заняло бы немало места. Всех этих людей - таких разных, с непохожими политическими взглядами - объединяло одно: они оказались весьма неудобными и опасными для правящей корпорации...

Со временем корпорация КГБ-ФСБ, потеснив ельцинский «второй эшелон» партноменклатуры, уже не скрываясь, встала у руля власти - под рукоплескания своих электората и средств массовой информации (вот когда вновь пригодилась и в полную силу сработала агентура). Объясняя политический феномен «возвращения» КГБ, директор Центра философских исследований Института философии Российской Академии Наук Александр Сергеевич Панарин констатировал: «Если большая часть приватизированной собственности принадлежит сотрудникам спецслужб, то, следовательно, и верховная политическая власть должна быть представлена, списочно и поимённо, ими же. В этом и состоит “феномен Путина”» 278 278 278. Панарин А. Народ без элиты. М.: Алгоритм, Эксмо. 2006. С. 35. .