Андрей Фурсов - Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств

– Андрей Ильич, классифицируя русскую историю, вы выделяете повторяющиеся периоды смут, чрезвычайщины, устойчивого развития… В какой точке сегодня находится ситуация?

– Как заметил Ю. Трифонов, трудно понять время, когда ты внутри него. Правда, наша ситуация облегчается тем, что наше время разорвано и можно попытаться «пролезть в дыру» и взглянуть на мир и на собственную историю, как это делает изображенный на средневековой миниатюре монах, пробивший головой небесный свод. Есть и еще одно преимущество нашего времени. О таких периодах истории хорошо сказала Н. Мандельштам в «Книге второй»: «…в период брожения и распада смысл недавнего прошлого неожиданно проясняется, потому что еще нет равнодушия будущего, но уже рухнула аргументация вчерашнего дня и ложь резко отличается от правды. Надо подводить итоги, когда эпоха, созревавшая в недрах прошлого и не имеющая будущего, полностью исчерпана, а новая еще не началась».

Сегодня мы – Россия – и мир в целом находимся в такой промежуточной ситуации «уже-не-старого-но-еще-не-нового». В этом есть свои плюсы и свои минусы. Что касается России, то смутное время горбачевщины и ельцинщины вроде бы завершилось. Но не имеем ли мы дело с временно законсервированной, подмороженной смутой? Выход из смуты – на основе чего-то нового, мы же до сих пор проедаем советское наследство, живем на его фундаменте.

В советской песне о пограничниках пелось: «Тихо на границе, но не верьте этой тишине». Вот мне и не верится в нынешнюю тишину – «будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит… будто пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов» (А. Гайдар). Что-то есть предгрозовое в нынешней ситуации. И чтобы справиться с грозой, нужно нечто вроде опричнины, пользующейся широкой народной поддержкой.

– Насколько качественно отвечает моменту существующая сегодня в России власть и люди, ее представляющие?

– Что касается людей во власти, то для ответа надо их знать – у меня таких контактов нет. Если же говорить о правящем слое в целом (разумеется, если он составляет целое, в чем есть сомнение), то в его политике есть серьезное противоречие между внешним и внутренним курсами. Во внешней политике идет восстановление суверенитета, в ходе которого мы, правда, видим и совпадение государственных интересов с интересами некоторых наших монополий, но тем не менее, начали собирать свои пяди и крохи, то есть идет нечто похожее на внешнеполитическое наступление. В то же время продолжаются неолиберальные экономические реформы, рушащие не только экономику, но здравоохранение, образование, науку – то есть социальную жизнь как таковую, наше будущее и одновременно тыл нашего внешнеполитического наступления. Если оно затеяно всерьез, если это не авантюра, то надо думать о тыле. В противном случае рано или поздно наступательный пыл иссякнет, и противник нанесет удар именно по тылам и в стык между ними и «фронтом». И не спасут в этом случае никакие фронты – ни народные, ни объединенные.

Указанное противоречие между внутренней и внешней политикой не может существовать долго, внешние союзы и связанные с ними уступки способны лишь ненадолго продлить его. История это противоречие обязательно устранит. Вопрос – в какую сторону. Если по Бжезинскому (XXI век будет построен за счет России и т. д.), то нам грозит мир, описанный в романах Беркемаль-Атоми.

– Противоречие, или даже раздвоение, о котором вы говорите – радикальное. Что это? Политическая шизофрения?

– Внешне это может выглядеть как социальная шизофрения, как когнитивный диссонанс. Однако за ним – реальное противоречие, обусловленное политэкономией постсоветской России, в правящем слое которой можно выделить две группы. Я называю их «приказчиками» и «контролерами». Приказчики – полные наследники ельцинщины, так сказать, «наследники по прямой». Будучи сторонниками неолиберального экономического курса, они готовы сдать страну транснациональным корпорациям, слиться в экстазе с Западом. Это обусловливает их взгляды на суверенитет («архаика») на внешнюю политику. Эта публика ошибочно полагает, что останутся у руля в случае сдачи страны Западу. На самом деле, если это произойдет, новые хозяева найдут других приказчиков: «Рим предателям не платит»; наибольшее, на что могут рассчитывать «плохиши» – это банка варенья, корзина печенья и возможность рекламировать «Louis Vuitton» и пиццу.

«Контролеры», придерживаясь в целом тех же экономических взглядов, что и «приказчики», то есть, ошибочно полагая неолиберальный курс глобальным мейнстримом, не хотят сдавать страну транснациональным корпорациям, они хотят сами ее контролировать, пусть на определенных условиях Запада, но сами: «медведь свою тайгу не отдаст». Отсюда – установка на суверенитет и относительно активную внешнюю политику, порой антизападную, особенно когда Запад путает «контролеров» с «приказчиками» и считает, что может плевать на их интересы и вообще вытирать об них ноги.