Алексей Вдовин - Дамы без камелий - письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

Говоря о проституции, исследователи сегодня настаивают на разработке в первую очередь ее «культурной истории» как совокупности повседневных практик сексуального обмена, в который вовлечено множество акторов (клиенты, посредники, торговцы, хозяева публичных домов, полиция, поставщики разного рода, арендодатели и многие другие), а отнюдь не только женщины. Более того, понимание проституции как культурно и социально обусловленного явления закономерно предполагает ее рассмотрение в увязке с целым спектром смежных областей и дисциплин – истории искусства, этики, потребления, изучения семьи, индустрии развлечений, туризма, спорта, гендерных истории и теории, городских исследований, истории сексуальности, преступности, гражданства, идентичности и др. [19] См. программную статью: Agustin L. New Research Directions: Te Cultural Study of Commercial Sex // Sexualities. 2005. Vol. 8. P. 618–631.

Данная книга, конечно же, не может претендовать на роль такого рода истории проституции в России. Моя задача гораздо скромнее – в первую очередь ввести в оборот полезные для исследователей и интересные для широкого читателя эго-документы середины XIX столетия и предложить, под каким углом зрения на них можно смотреть и как именно их стоит использовать для изучения обозначенной выше проблематики.

В первую очередь эти письма – яркий исторический источник, доносящий до нас из прошлого голоса представителей низших сословий, которые крайне редко доходят до будущих поколений. В русской историографии найдется очень мало опубликованных документов личного происхождения – писем, дневников и мемуаров [20] Для сравнения, историки французской проституции обращаются к мемуарам Элизабеты-Селесты Венар, графини де Шабрилан, более известной по сценическому псевдониму Селеста Могадор, которая в юности некоторое время была вынуждена зарабатывать проституцией. , – позволяющих расслышать эти голоса и выстроить на их основе какой бы то ни было связный биографический рассказ о повседневной жизни женщин, торговавших собой в Российской империи. Обычно историкам приходится опираться не на автобиографические, а на косвенные свидетельства – полицейские и медицинские отчеты (в том числе специальных больниц для проституток) [21] См., например: Ролдугина И. Открытие сексуальности: Трансгрессия социальной стихии в середине XVIII в. в Санкт-Петербурге: по материалам Калинкинской комиссии (1750–1759) // Ab Imperio. 2016. № 2. С. 29–69; Fedyukin I. Sex in the City that Peter Built: Te Demimonde and Sociability in Mid-Eighteenth Century St. Petersburg // Slavic Review. 2017. Vol. 76. No. 4. P. 907–930; Connor S. P. Te Paradoxes and Contradictions of Prostitution in Paris // Selling Sex in the City… P. 1 74. , протоколы врачебных освидетельствований, материалы судебных процессов, мемуары, мнения публицистов-современников, феминисток, художественные (так называемые физиологические) и этнографические очерки и даже романы – например, знаменитые «Петербургские трущобы» В. В. Крестовского или повесть «Яма» А. И. Куприна. Более того, даже если в распоряжении исследователей и оказываются какие-либо документы (официальные или личные) публичных женщин, в большинстве случаев они связаны с зарегистрированными («билетными») и с камелиями-содержанками. Именно эти две категории больше всего «видимы» и различимы на карте проституции XIX столетия, поскольку первые с 1843 г. подлежали официальному контролю и были объектом статистической отчетности, а вторые, как правило, были грамотными и часто жили на содержании у известных и/или обеспеченных людей, в архивах которых и могли откладываться письма этих дам полусвета [22] Пример работы с первым типом источников (прошениями зарегистрированных публичных женщин) представлен в книге: Hearne S. Policing Prostitution. Regulating the Lower Classes in Late Imperial Russia. Oxford: Oxford University Press, 2021 (глава 1). Благодарю автора за возможность познакомиться с рукописью книги до ее выхода. Пример второго подхода см.: Письма Селины Поттше-Лефрен к Николаю Некрасову / публ. и коммент. М. Ю. Степиной // Карабиха: Ист. – лит. сборник. Вып. V. Ярославль, 2006. С. 187–195. . Другие же категории женщин, оказывавших сексуальные услуги, но не регистрировавшихся органами врачебно-полицейского надзора (как в России, так и во Франции), т. е. фактически свободных, почти не оставили после себя письменных свидетельств и нам сегодня практически не видны. Более того, многими врачами и администраторами XIX в. эти «тайные проститутки» могли рассматриваться вовсе не как публичные женщины, а как «торгующие телом», или, говоря современным языком, предоставляющие сексуальные услуги по собственному желанию, и тем самым как бы выпадать из зоны того, что считалось проституцией в узком смысле слова.