Дмитрий Иловайский - Начало Руси

Вообще, существовавшая доселе у нас привычка толковать иностранным происхождением многие слова, как скоро они представляют какое-либо затруднение для своего объяснения, – эта привычка должна быть оставлена или значительно умерена уже по тому самому, что весь лексический запас русского и вообще славянского языка далеко не приведен в известность.

Относительно названия одного из Петровых кораблей «Айфар» надо сделать оговорку, что его голландское происхождение есть все-таки догадка, источники о том ясно не говорят. Рядом с «Айфаром» встречаем также и корабль «Аист», что совсем не голландское слово.

Их необъяснимость, однако, не избавляет филологов и историков от обязанности делать попытки для разъяснения. Для Леанти укажем на один остров, лежащий в порогах Днепра, именно Лантухов (о чем мимоходом упоминает и Лерберг). Для Напрези напоминаем название самой реки Днепра, которое произносилось и просто Непр. В греко-латинской передаче его старая форма была Danaper или Danapris; отбросив первый слог, получим Napris, и действительно, у Плано Карпини он назван Neper. Река Днепр имела в разное время у разных народов и различные названия. Так, в древнейший греческий период известий о Скифии она называлась Бористен; потом является под именем Днепра; но у кочевых народов, угров и печенегов, она именовалась Атель, Узу и Барух или Варух (Βαρουχ). Это последнее название, может быть, скрывается и в имени порога Вару-форос; очевидно, оно происходит от того же корня, как Варучий или Вручий, и, конечно, перешло к печенегам от более ранних туземцев, то есть от русских. Отсюда можно заключить, что у русских вариантом Днепру или порожистой части его служило когда-то название Баручий, Варучий или Вручий. (В древней России были города Вручий и Баручь.) Что печенеги заимствовали это название от более ранних туземцев, показывают тут же рядом приведенные у Константина Багрянородного названия других рек: Кубу (Буг или Гупанис, в другом месте, именно на Кавказе, также перешедшие в Кубань), Труллос (Днестр или прежний Турас ), Брутос (Прут), Серетос (Серет). Эти примеры подтверждают нашу мысль, что в вопросе о старых географических названиях филология шагу не может сделать без истории. Если бы, наоборот, филология употреблявшиеся печенегами названия отнесла к печенежскому языку и начала на этом основании строить выводы о народности печенегов, то что бы из этого вышло? Любопытно, что Турлос или Турла и до сих пор означает у турок Днестр.

Объяснение Напрези словом Напражье оказывается не совсем невероятно. Было слово Запорожье. Есть села Подпорожье и Порожье в Пудожском уезде (Барсова «География начальной летописи». С. 274). Укажем еще славянское имя поселения Набрезина около Адриатики.

Наиболее достоверный памятник нашей древней письменности, Русская Правда употребляет те же два племенных термина: русин и словенин. Замечательно в этом отношении известное место о парусах в походе Олега на Царьград. Поход очевидно легендарный, так как подробности его сами по себе невероятны, а византийцы о нем совершенно молчат. (Крайний норманизм, наверное, воскликнет: «Как легендарный? А куда же вы денете Олегов договор с греками?» Как будто договор должен был заключаться не иначе как после нападения на самый Константинополь!) Но обратим внимание на племена, участвовавшие в этом походе. Вначале перечисляется целая вереница народов; тут есть и варяги, и чудь, меря, хорваты, дулебы и пр., нет одной руси. Это упоминание о варягах и перечисление чуть ли не всех народов России, внезапно обратившихся в опытных, бесстрашных моряков, сделалось как бы обычным местом в летописи и должно быть отнесено или к позднейшим прибавкам, или просто к фигурным выражениям. Между тем в конце легенды говорится только о руси и славянах; первые повесили себе паруса из паволоки, а вторые из тонкого полотна. Без сомнения, эти два термина, русь и славяне, были в большом ходу у самих руссов, которые своим именем выделяли себя из массы подчиненных славян.

Г-н Погодин в своих возражениях, между прочим, говорит следующее: «Автор старается доказать, что и русские названия (порогов) можно объяснять из славянского языка. Так что же из этого бы вышло? Что славянских языков было два? Но ведь это была бы нелепость?» Что это за вопросы? – спросим мы в свою очередь. Кому же не известно, что славянский язык имеет разные наречия и говоры? Известно, что подобные аргументы выходят от норманизма, прибегающего для своих филологических натяжек к языкам не только скандинавским, но и к англосаксонскому, голландскому и вообще ко всем языкам немецкой группы. Далее М.П. Погодин недоумевает относительно того, что название русь имело в разных известиях и разные оттенки, то есть более тесный или более широкий смысл. Такое недоумение со стороны историка нам непонятно. Кто же не знает, в каких разнообразных значениях (то есть объемах) встречаются в источниках, например, названия: римляне, греки, скифы, сарматы, гунны, франки, немцы, норманны и пр.? В первой статье мы указывали примеры и таких народных имен, которые не только обнимали большую или меньшую массу народов, но имели и сословное значение (склавы, сервы, бои, лехи, кривиты, даны или таны и пр.)