Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

Гарнизон крепости состоял из 4182 солдат и офицеров пехоты и драгун, 88 канониров, 2600 казаков и ополченцев, а на вооружении у русских было 28 орудий, в том числе три 3-фн и шесть 2-фн пушек (ненамного меньше, чем у всей шведской армии, хотя 13 орудий имели калибр менее двухфунтового, а 6 являлись безкалиберными, то есть представляли собой легкие пушки типа пищалей) [245]. К тому же в ночь с 14 на 15 мая 1709 года через Ворсклу и примыкавшие к городу болота в Полтаву прорвался переодетый в шведские мундиры отряд бригадира Алексея Головина (муж сестры Александра Меншикова) численностью 1200 пехотинцев в трех батальонах (батальоны из полка Фихтенгейма, Невского (Апраксина) и Пермского полков, при этом потери составили около 200 солдат и офицеров, а в ночь с 16 на 17 мая Головин командовал неудачной вылазкой из Полтавы, в ходе которой шведами были уничтожены 500–600 человек полтавского гарнизона и сам Головин взят в плен, но освобожден после Полтавской битвы; целью вылазки было соединиться с подразделениями Нарвского и Киевского полков, двигавшихся к Полтаве с помощью апрошей) [246].

Таким образом, через месяц после начала артиллерийского обстрела и «крепкой» осады города, общая численность его гарнизона (около 8 тыс. чел.) была практически доведена до числа пехоты в шведской армии (на 3–4 марта 1709 года – 8109 здоровых и 2923 больных военнослужащих [247]). Данное соотношение сил, учитывая еще и число пушек в городе, раскрывает секрет «поразительной защиты Полтавы» (Е. Тарле якобы поразило, что шведам так и не удалось взять город [248]), поскольку при таком инженерном обеспечении, артиллерийском вооружении и численности гарнизона для взятия Полтавы приступом шведы должны были использовать половину своей армии, неминуемо понеся при этом значительные потери (поэтому, в отличие от Е. Тарле, генерал Алларт по поводу возможности для шведов взять Полтаву приступом писал 5 июня князю Меншикову: «Невозможно удобно верить, чтоб он сие место самою силою брал, понеже он во всех воинских принадлежностях оскудение имеет…» [249]). Так как замысел шведского командования совершенно не предусматривал вновь понести урон ради овладения очередным опорным пунктом противника, то шведам оставалось только ждать, когда у гарнизона закончатся боеприпасы и продовольствие или ему на помощь подойдет царская армия.

С другой стороны, царю Петру было выгодно изматывать королевскую армию в боях за город, поэтому 19 июня он дал Келену указание продержаться еще две недели, а затем, при невозможности отстоять Полтаву, сжечь ее, уничтожить все запасы, пушки и уходить с гарнизоном и жителями через Ворсклу к главной армии; позднее, 26 июня, он потребовал от коменданта продержаться уже до половины июля [250]. Эти указания не оставляют сомнений, что Петр не торопился деблокировать осажденных, выжидая наступления благоприятных условий для нападения на королевскую армию, либо ее дальнейшего ослабления в результате потерь в живой силе и траты боеприпасов при штурмах (по мнению генерала Алларта, следовало: «… последовательно короля шведского и его войска к совершенному разорению привести» [251]).

Как видно, обе стороны вели своеобразную оперативную игру вокруг Полтавы, стремясь добиться каждая своих целей. Планируемое Петром передвижение отрядов Скоропадского и Долгорукова через Псел, а русской армии через Ворсклу к Петровке, а затем к Яковцам, свидетельствует, что царь, видимо, задумал постепенно окружить шведскую армию и заставить ее капитулировать от голода, одновременно нанося по шведам согласованные концентрические удары с разных сторон (пользуясь рассредоточенностью шведских частей в связи с необходимостью добывания фуража и продовольствия). Еще в начале июня он выдвигал план концентрического удара по шведам, о чем сообщал в письмах к Долгорукову и Скоропадскому [252], но затем оказался от него. Однако особо благоприятные условия – бездействие шведов, позволившее создать вблизи поля предстоящей битвы систему фортификационных сооружений, на которые русские по мысли Петра могли опереться в сражении, а также ожидаемое прибытие отряда иррегулярной конницы, – побудили царя фактически принять решение о «генеральной баталии», поскольку приближение к противнику сделало решающее столкновение неизбежным (около 3,3 тыс. калмыков хана Аюки, двигавшихся от Волги через притоки Дона на Харьков и Изюм, к которым царь 21 июня выслал трех казаков-проводников с письменным требованием поторопиться к Полтаве, существенно задержались в пути, поскольку Казанский губернатор Петр Апраксин использовал их для уничтожения остатков восставших донских казаков из отрядов атамана Булавина, о чем и доносил царю уже 28 июня [253]).