Степан Злобин - Салават Юлаев

- Нельзя уходить, - твердо сказал Салават. - Какая тебе вера будет? Скажет народ: "Царица, царь - все равно плохо!.."

В сенях пугачевской избы послышался крик, возня, словно кого-то били.

Встревоженный, вскочил Пугачев с кресла, торопливо заряжая пистолет. Трушка глядел растерянно и робко.

Салават шагнул к двери, распахнул ее, выглянул в сени.

- Кто там? - громко окликнул он.

- Государя видеть хочу, не пущают! - отозвался голос.

- Семка! - радостно воскликнул, узнав его, Салават.

- Дежурный, впустить! - громко и повелительно приказал Пугачев, и Семка тотчас же бомбой влетел в дверь.

- Измена, ваше величество! - крикнул он, падая на колени. - Атаманы народ смущают, сами на Яик идут, а прочим по старым домам велят... Куда по домам, когда люди встали?! По домам не ласка ждет - петля да плаха, а кому бог помогает, тому плети да кнут!.. - бойко заговорил Семка. - Неужто, ваше величество...

- Помолчи, сорока, - остановил его Пугачев. - Яким! - властно позвал он, вдруг снова преобразившись. Усталости как не бывало. Он опять распрямил плечи, глаза его сверкнули волей и твердостью.

Давилин вошел в горницу, остановился у порога, не смея поднять глаз, по голосу Пугачева почуяв приближение грозы.

- Кто народу велит по домам идти? - строго спросил Пугачев. - Ведь я никому не велел до указа!

Яицкие главари так легко отступили и сдались под натиском Пугачева только по внешности. Они рассчитывали на то, что страх, посеянный ими в массе казачества, уже совершил свое дело, что, хочешь не хочешь, бегство на Яик теперь не сдержать никакой силой. Изъявив покорность "царю" и потеряв в столкновении с ним Дмитрия Лысова, они рассчитывали на то, что через три-четыре часа Пугачев им сдастся. Не оставаться же ему в покинутой Берде! Они посадят его в карету и увезут под своим надежным конвоем.

Им не нужна была Русь, освобожденная от помещичьего ярма. Что им в том, что крепостные пахари пухнут от голода, что им в том, что в заводах и шахтах жизнь хуже каторги!..

Забраться на Яик, предъявить Петербургу свои требования: отдать казачеству реку Яик с верховьев до устья, сохранить выборную по воле казачества старшину, отказаться от присылки на Яик атаманов из Петербурга, освободить казаков от службы в регулярных войсках... За половину уступок со стороны царицы они головою выдали б самозванца, уверив "матушку императрицу" в том, что Емелька их обманул "воровством" по их неразумению и темноте...

Оставшись один после ухода атаманов военной коллегии, Емельян тоже понял, что весь его спор был бесполезен. По скрипу возов, по гулу на улицах в непривычный ночной час он понял, что яицкие главари все-таки победили его, хотя и ушли с видимым смирением и внешней покорностью...

Он смотрел бы на все сквозь пальцы, предоставив событиям совершаться и отдавшись на волю течения. Но настойчивые речи Салавата, а вслед за тем требовательный голос "тайного государева поручика" Семки всколыхнули в душе Емельяна новый порыв к борьбе.

- Народ уже потек, надежа. Ведь как его остановишь! - развел руками Давилин.

- Твоя голова в ответе. Созвать коллегию в сей же час, - приказал Пугачев.

Под окнами раздались громкие споры и крики.

- Узнай, что там, доложи, - вдогонку "дежурному" крикнул Пугачев.

- Я узнаю, - сказал Салават.

Он вышел на высокое "дворцовое" крыльцо.

Лавина народа текла по улице к "царскому" жилищу.

Перед крыльцом суетливо метались казаки.

Денис Шигаев, Коновалов, Овчинников торопливо вполголоса совещались с Давилиным.

- Скажи - башкирцы да тептяри бунтуют, грозятся на государя... - сказал Коновалов Давилину, не заметив Салавата.

Давилин стал ему что-то шептать.

Пара коней рысцой из-за угла вывезла пушку, поставила возле крыльца, пушкарь с дымящимся фитилем совещался с помощником. Из темноты молча пробежали стеной казаки, в соседнем дворе послышался топот коней... команда...

Салават понял все, что творится... Вбегающий на крыльцо Давилин грудь с грудью столкнулся с ним.

- Башкирцы бунтуют, - сказал он на ходу Салавату, не узнав его в темноте.

Салават вместе с ним вошел к Пугачеву.

- Государь, измена! Башкирцы бунтуют, грозят на ваше величество... крикнул Давилин.

- Судар-государ, - прервал его Салават, - Коновалка велел из пушки в башкирцев палить! Коновалка измену делат! Пушкарь у царского крыльца пушку ладит... Айда, вместе идем, ты башкирским людям свое слово скажешь!

- Идем, - решительно обронил Пугачев, надевая шапку. - Трушко, ты останься дома. Сема, ты с ним, с Пугачонком...