Степан Злобин - Салават Юлаев

Маленький, беспомощный человечек лежал перед ними при свете лучины и фонарей.

Сержант тряс бабая за воротник.

- А малайка, малайка чей? Сам ты родил его, что ли? Чей?

- Сам не знай, - с наивностью отвечал избитый, замученный старик, какой человек привез, бросил, сам на кобыл скакал. Куда такой молодой человек подеваешь? Наша коза есть. Его коза-молоко даем... Уй, лубит малайка коза-молоко.

Наивная хитрость, однако, не провела сержанта.

- Чего же ты чужого малайку принял? - допрашивал строгий сержант, не выпуская из рук ворот старика.

- Смотри сама, ваш благородья, смотри: наш башкирский малай, - убеждал старик, - глаза, носа, смотри... Русский был бы - русским давал. Нашего дома держим...

- Где Салават? - выкрикнул сержант, встряхнув старика.

- Кого? Салаватка? - словно вдруг удивившись, спросил старик. Салаватка? Его вот таким малайком знал, - показал он едва от земли ладонью. - Чай, большой нынче стал?.. Нашего старшина сын, - пояснил он сержанту, на царский служба гулят. Народ сказал - Салаватка полковник... Ай-ай!.. Не знай, где... - внезапно закончил старик.

Ударив еще раз по уху старика, сержант удалился с солдатами и казаками. Тогда старик поднял на руки теплый комочек...

- Спи, внучек, - сказал он. - Отец твой большой батыр. Отец твой велел мне тебя растить... Будешь батыром, внучек, расти, расти... Рубец от нагайки приму за тебя, малай, удар кулака приму за тебя, малай. Батыром выращу, посажу в седло, в руки лук дам и стрелы, тогда умру... Спи, пока коза молочка тебе даст. Скоро доить пойду...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Салават, уезжая из дому, не хотел, чтобы Амина покинула его дои и ушла жить к Юлаю или к Бухаиру. Она послушно взяла к себе двух бедных женщин, мужья которых ушли с Салаватом, и жила, ожидая, что Салават снова так же внезапно, как в прошлый раз, приедет ее навестить.

Бухаир, не так давно вернувшись домой, в последнее время не раз подсылал к Амине свою жену, чтобы уговорить Амину покинуть дом Салавата.

- Нехорошо тебе жить одной, - говорила Зейнаб Амине. - И солдаты обидеть могут, и Салават придет - что тебе скажет, когда узнает, что ты одна живешь?! Иди к нам в дом - будешь жить как сестра...

Не раз и сам Бухаир заходил к сестре - сказать ей, что так жить одной не в обычае.

- Опозоришь меня. Что скажу Салавату, когда приедет?! Ведь он мне в глаза плюнет за то, что я не взял тебя в дом! Люди всякое могут ему наболтать! - хитрил он.

И тогда Амина призналась брату, что Салават не велел ей идти ни к отцу, ни к нему.

Кроме женщин, которые помогали Амине по хозяйству, к ней в дом постоянно ходила еще Гульбазир. В отсутствие Салавата Амина не питала к ней ревности. Гульбазир ей была самой близкой подругой, и Амина не могла в своем простодушии понять, что Гульбазир к ней приходит для того, чтобы слушать и говорить про Салавата. Зато Бухаир это понял, застав Гульбазир несколько раз у сестры в доме.

Умерший отец Бухаира, Рысабай, дружил с грамотеем-книжником Рустамбаем. Бухаир постоянно бывал в доме Рустама, тут учился он грамоте. Он знал Гульбазир еще молоденькой девочкой и, может быть, уж давно ее взял бы в жены, если бы не была она такого насмешливого, колючего нрава.

После того как Бухаир узнал, что Гульбазир в ночную пору, в мороз и буран сама прибежала предупредить Салавата о покушении на него братьев Абтраковых, Бухаир загорелся желанием оторвать ее от Салавата, сломить, подчинить себе, взять ее в жены.

Это желание стало особенно сильным, когда Бухаир несколько раз застал Гульбазир у сестры, застал ее за разговором о Салавате. Отбить ее у Салавата стало его целью.

Писарь отправился в дом Рустамбая.

- Старшина-агай, вот я привез тебе мирный ярлык. Не бойся солдат, живи дома, - сказал Бухаир.

- Я ведь и так, Бухаир, живу дома. Чего мне бояться?

- Ну, ты ведь все-таки бунтовал.

- Как так я бунтовал?! - удивился Рустам. - Когда вы на войну пошли, я ведь дома жил старшиной! - возразил он.

- Ты дома и бунтовал: с Салаваткой ходил к Абтраковым в дом, хотел их казацкому царю на службу забрать. Потом Салават их в огне жег, а ты Салаватке на помощь младшего сына послал, молодых мальчишек собрать к нему в войско.

- Муратка ведь сам набирал жягетов! - сказал старик. - Я ему ничего не велел.

- Все говорят, что ты бунтовал, Рустамбай. Да вот Я привез и Муратке ярлык, чтобы дома жил. Солдаты придут - ты им ярлыки покажи, тебя и не тронут. Молодой ведь Мурат - жалко, если его повесят...

- Ну, спасибо, давай, давай, - согласился старик. - Муратке давай свой ярлык. Ему вправду ведь надо...