Александр Надысев - Жемчужины Москвы. Часть 2

Москвичи, знающие историю, увидев Казанскую церковь на Красной площади, говорили: «А вроде храм-то никуда и не уходил». А туристы, восхищаясь первозданной красотой церкви, не догадывались, что главная святыня – икона Казанской Божией Матери, защитница Москвы, находится внутри.

– Как же умели древние зодчие создать такую жемчужину! – удивлялись туристы, не зная, что этот собор «возник из пепла», и был восстановлен благодаря двум замечательным архитекторам-реставраторам Барановскому и его ученику Журину.

В дни празднования 300-летия дома Романовых, в Москве открылась выставка русской иконописи и художественной старины. Было представлено огромное количество икон из собраний русских коллекционеров, в том числе иконы Третьякова, Щукина, Остроухова, Харитоненко и других. Выставка икон имела оглушительный успех.

Осенью 1901 года Сергей Иванович Щукин 7 7 Щукин Сергей Иванович – купец, меценат, коллекционер, собрания которого положила начало французской модернисткой живописи в Эрмитаже. приехал в Москву с французским художником Анри Матиссом 8 8 Матисс Анри Эмиль Бенуа – французский скульптор, художник, модернист. и они сразу направились на эту выставку. Здесь Щукин познакомил Матисса с Ильёй Семёновичем Остроуховым 9 9 Остроухов Илья Семёнович – пейзажист, коллекционер живописи, икон, академик Академии Художеств, один из руководителей Третьяковской галереи. , доверив ему сопровождать француза. Во время своего первого посещения выставки Анри Матисс, потрясённый увиденным, громко восхищался творением древних иконописцев. А на следующий день московские газеты пестрили крупными заголовками, цитируя французского художника Матисса:

«Такого богатства красок, такой чистоты их, непосредственности в передаче, я нигде не видел. Это лучшее достояние Москвы».

А другие газеты им вторили:

«Старые русские иконы – вот истинное большое искусство. В них, как мистический цветок, раскрывается душа народа, писавшего их».

Остроухов, сопровождая Матисса, показывал ему свои иконы на выставке и хвастал:

– А каковы мои иконы, видел?

– Ваши иконы вызывают у меня только восхищение, – отвечал Матисс. – Я должен сказать, что современный художник должен черпать вдохновение из этих «примитивах» искусства!

Матисс ещё долго рассматривал иконы, как вдруг, вспомнил:

– Илья, ты же обещал мне показать древние иконы Кремля.

– Поехали уж по Москве! Ты ещё не то увидишь в Кремле, – проговорил Остроухов, с трудом уводя Матисса от икон.

За своё недолгое пребывание в Москве Анри Матисс успел с Остроуховым побывать во многих местах: в Новодевичьем монастыре, Патриаршей ризнице, но особенно восхитился француз иконостасом Успенского собора. Матисс всматривался в иконы и быстро зарисовывал их в блокнот. Остроухов оглядываясь, боялся: «Как бы служители не заметили рисующего художника». Но всё обошлось. «Видно священники проявили тактичность к иностранцу», – подумал он с облегчением.

А Матисс никак не мог оторваться от иконостаса.

– Анри, уже вечереет. Пора ужинать, – взмолился Илья Остроухов.

– Ещё немного, Илья, – попросил Матисс, – вот только зарисую лик Спасителя, и пойдём на ужин!

Выйдя на Соборную площадь Кремля, у Матисса вновь перехватило дух от величественных храмов.

– Какая красота! Какая мощь! Московский Кремль настоящая жемчужина Европы. Илья, свези меня на ту сторону Москвы-реки. Я оттуда нарисую панораму Кремля во всей красе!

– Хорошо, – ответил Илья Остроухов, – я что-нибудь придумаю, но это будет завтра. А сейчас в ресторан «Националь», я голоден.

Утром в роскошном номере гостиницы «Националь» раздался протяжный телефонный звонок.

– Алло! – подняв телефонную трубку, сонным голосом ответил Матисс.

– Анри, с добрым утром! – раздался голос Ильи Остроухова. – Одевайся, как на парад. Я договорился о встрече с Павлом Ивановичем Харитоненко в его особняке на Софийской набережной. Мы приглашены на завтрак к 11 часам.

– А когда же я буду рисовать Кремль? – сразу проснулся Матисс. – Ты же обещал!

– Вот из особняка и увидишь весь Кремль, – засмеялся Остроухов. – Жду тебя в вестибюле гостиницы!

– Да, да, я уже одеваюсь! – заторопился Матисс, сбрасывая пижаму.