Андрей Воронов-Оренбургский - Железный поход. Том пятый. Дарго

Тени стали вытягиваться, когда имам, окруженный мюридами, под воинственную ружейную пальбу и крики «Аллах акбар!», объявился в Дарго. Защитники аула, по обыкновению бросив работы, горячо приветствовали своего повелителя и в знак всеобщего ликования также стреляли из ружей и пистолетов; почтительно прикладывали руки к груди, падали на колени и стояли так до тех пор, покуда кавалькада не проезжала мимо.

Шамиль отвечал на приветствия одноверцев сдержанным кивком головы, время от времени тоже прикладывая ладонь к груди. На его суровом лице теплилась едва уловимая, напускная улыбка – необходимая в эту минуту, но на сердце не пели птицы. После объезда позиций и заслушивания докладов своих наибов-военачальников, после беседы с поляком он испытывал раздражение и усталость. Несмотря на все заверения и клятвы верных ему муфтиев и дибиров – «гяур будет разбит!», Шамиль не испытывал того желанного ощущения удачи, которое сопутствовало ему обычно перед сражением. Зато его охватила лихорадка повышенной живости и суеты. Это шальное, огнистое чувство, не раз знакомое ему за годы войны, было предвестником беды. Подобно гашишу, оно дурманило разум, погружая его в самонадеянную слепоту, за которой, как правило, следовали обманутые надежды, поражение и большая кровь. Тревожила имама и переменчивость в настроениях равнинных чеченских племен, многие из которых (в случае разгрома русскими) были готовы перейти на сторону победителя.

Зачем скрывать? – шила в мешке не утаишь. В окружении имама было немало продажных наибов, завистников и лжецов, которых он сам сделал знатью и которые обманывали и предавали его, думая лишь о собственном благе, а не о благе своего народа и родины. Шамиль помнил, как мюридов Кази-Муллы постигла неудача в Аварии, где воины Аллаха были биты от Хунзаха не только русскими пушками и штыками, но и горскими шашками. Ныне Авария была под его знаменем, изменники казнены, а их тейпы вырезаны, но кто знает… что будет завтра?.. «На Аллаха надейся, но коня привяжи покрепче», – издавна говорят в горах.

Все эти размышления отравляли настроение Шамиля, со всем этим предстояло разбираться и принимать самые суровые меры, но сейчас все помыслы имама сконцентрировались на одном – грядущем сражении.

…Над аулом янтарным абрикосом вызрело солнце, под лучами которого, казалось, тлели, дымясь, облака.

Имам подъезжал к своей обители, где находился сераль 27, когда возбужденные крики толпы «урус-гяур!» ранили его слух.

Люди схватились за оружие, расступились; их напряженные воинственные взоры устремились туда, где горбатились отроги ущелья, в пещерах которого их предки издревле собирали селитру, где ею была усыпана, как солью, земля; там хранили и загодя запасенную серу; там же жгли горную березу, изготовляя порох.

Шамиль со своей свитой отчетливо видел, как над петляющей вдоль ущелья тропой поднялись и заклубились столбы пыли, быстро приближаясь к аулу. Скакали верховые, но гранитные гребни до времени скрывали их. Минута, другая… и над каменной гривой отвесной скалы внезапно объявились всадники – точно выпорхнули из-под земли. Их оказалось не менее двадцати. Силуэты наездников были вычеканены на чароитовом крае неба.

Их сразу опознали. Это были воины Джемалдин-бека Ахильчиева, которому было доверено охранять один из передовых завалов.

– Уо! Джемал!

– Джемал едет! Волла-ги!

– С ним трое гяуров! – возбужденно, бряцая оружием, на разные голоса закричали собравшиеся.

Да, это Джемалдин-бек гнал коня в ставку Шамиля. И вместе с мюршидом, в окружении воинов-гази, во весь опор скакали царские «аскеры». 28. В руке одного из них, будто горящий факел, трепетал на древке белый флажок.

С десяток мюридов Шамиля барсами вскочили на горячих скакунов и понеслись навстречу Джемалу, который только что показался из-за последнего «колена» каменной гряды.

В бешеной скачке кони сошлись – голова с головой, завертелись в пыльной воронке из грив, оскаленных пастей, крупов и хвостов.

– Ассалам алейкум, Джемал! – приветствовали джигиты известного мюршида. – Да будет голова твоя всегда здрава! С чем хорошим приехал?

– Ваалейкум салам, братья! Имам у себя? – вопросом на вопрос ответил разгоряченный Джемалдин-бек и, услышав положительный ответ, обжег жеребца плетью.

…Когда отряд Ахильчиева с провожатыми остановился перед своим владыкой, все всадники тут же спешились и низко склонили головы. Поклонились имаму и русские офицеры.