Виктор Кобылин - Император Николай II и заговор генералов

В 1905 году крестьянин Дмитрий Печёркин, который уже много лет странствовал по всей России, посещая монастыри, убедил Распутина сделаться странником. Григорий Распутин внял его убеждениям и отправился с ним по святым местам. Они были на Афоне, в Иерусалиме, Киеве, а затем появились в Петербурге. Встретившийся с Распутиным в то время епископ Феофан говорит о нем, как о благочестивом страннике. Этот же епископ Феофан ввел Распутина в некоторые дома Петербургского «света», где он произвел очень благоприятное впечатление. Распутину пришлась эта новая для него жизнь весьма по вкусу, и когда Печёркин звал его в дальнейшие странствования, Распутин наотрез отказался. Надо сказать, что в то время (примерно в 1907 году) многие представители высшего света увлекались и оккультизмом, и спиритизмом, и всякими другими «исканиями», что, конечно, не выходило за пределы поверхностного влечения или моды скучающих от безделья снобов. Таким же образом Распутин попал в дом Великого князя Петра Николаевича, а затем и к Николаю Николаевичу. Их жены, сестры Анастасия и Милица Николаевны тоже увлекались «духовными» вопросами и «духовность» Распутина им была по душе. В то время обе черногорки были еще в дружбе с Государыней Александрой Федоровной и они и ввели в Царскую Семью Григория Распутина.

Говоря о Распутине, нужно сказать, что от природы он был не глуп, хитер и он сразу сообразил, что для него выгоднее всего сохранить все свои повадки, носить крестьянскую одежду и говорить на каком-то крестьянском наречии, внося в него какие-то, вряд ли для него самого понятные, отрывки из «писания» (как он объяснял), непонятные выражения, часто без сказуемого или подлежащего, что многим казалось «пророчеством», а для людей, более трезво относящихся к нему, плутовством хитрого мужичонки. Я уже писал, что помощь, которую он оказывал несчастному Алексею Николаевичу, дала ему возможность прослыть «чудотворцем» в некоторых кругах столичного общества. У него появилось много почитателей и почитательниц. Распутин в кругу этих людей часто, как настоящий мужик, напивался, хвастался близостью ко Двору и, что, к сожалению, свойственно не только русским мужикам, безобразничал – пускался в пляс, не стеснялся в «выражениях» и не вел себя, конечно, аскетом. К тому времени он опять предпринял поездки по святым местам, но уже в обществе своих «почитательниц». Излишне говорить, что эти «почитательницы» были искательницами приключений или свято верящие в «благодатность Григория Ефимовича», как верила в него Анна Вырубова. И тут-то и началась свистопляска вокруг Распутина. Очень многие непорядочные и недобросовестные люди, желавшие легко и быстро сделать карьеру, пытались использовать его, другие, наоборот, стараясь всячески дискредитировать Царскую Чету, вовлекали Распутина в кутежи в известных ресторанах и потом рассказывали об этом urbi et ortoi. А для «передовой и прогрессивной» общественности это было манной с небес. Именем Распутина эти подлинные темные силы воспользовались так умело, что даже весьма солидные и вполне порядочные люди стали верить, что Распутин «при помощи Царицы смещает и назначает министров, митрополитов и генералов, установил связь с немецкими шпионами и является подлинным правителем России, игнорируя слабовольного и неумного Царя». Ведь могла же записать в свой дневник З. Гиппиус (жена Д. Мережковского), у которой был общественно-политический салон (как и перед «великой» французской революцией, эти салоны сыграли самую гадкую роль в распространении всяких злостных сплетен и клеветы), «в перерывах беспробудного пьянства и разврата, Гришка правит Россией» (З. Гиппиус «Синяя книга. Петербургский дневник 1914–1918 гг.»).

Все эти мерзкие слухи распространялись и в Петербурге и Москве, причем Императорская Фамилия, за исключением очень немногих, как, например, благородного и гуманного Великого князя Константина Константиновича, его брата Дмитрия Константиновича и еще нескольких, принимала в этом живейшее участие. Даже Вдовствующая Императрица Мария Федоровна и сестра Государыни Великая княгиня Елизавета Федоровна не составляли, к сожалению, исключения. В особенности же старались в этом «черногорки» (black women, как называла их Государыня) и Великая княгиня Мария Павловна Старшая. Салон княгини З. Юсуповой, матери Феликса, который убил Распутина, не отставал от великокняжеских салонов. Одной из модных тем всех этих салонов было глупейшее утверждение, что Государыня, как немка, хочет сепаратного мира. Об этом говорили не стесняясь, забыв все приличия и элементарную порядочность. Французский посол Морис Полеолог пишет в своей книге по этому поводу: «В течение 10 месяцев, что я бывал в русском обществе, больше всего меня поразила свобода, или, лучше сказать, бесцеремонность, с какой говорилось об Императоре и Императрице. Несчастная женщина не заслуживает ни в коем случае этого обвинения, о котором Она знает и которое приводит Ее в отчаяние. Александра Федоровна никогда не была немкой, ни душой, ни сердцем. Основа Ее натуры стала совершенно русской, и я никак не сомневаюсь в Ее патриотизме. Она любит Россию горячей любовью. У нее личное отвращение к Императору Вильгельму» (Морис Палеолог «Царская Россия во время Великой Войны»).