Виктор Кобылин - Император Николай II и заговор генералов

«Охранники начали воровать первым делом. Сначала воровали золото, серебро. Потом стали таскать белье, обувь. Царь не вытерпел и вспылил: сделал замечание. Ему в грубой форме ответили, что он арестант и распоряжаться больше не может. Самое обращение с Ними вообще было грубое». Это рассказал Львов в своих показаниях Соколову. И становилось в доме Ипатьева все хуже и хуже.

Пьяные, разнузданные, эти хамы находили удовольствие мучить несчастных узников: во все горло пели отвратительные революционные песни, выкрикивали неприличные слова. Дом в самое короткое время стал грязным, заплеванным. Все эти охранники и красноармейцы были пешками в руках трех мерзавцев – Голощекина, Юровского и сперва Заславского, а потом Войкова (Вайнера). Г. Шавельский говорит в своих воспоминаниях, что Государыня на троне была одной, а в заточении другой. Вот показание одного из охранников Якимова: «Царь был уже не молодой. В бороде у Него пошла седина… Глаза были у Него хорошие, добрые… Вообще, Он на меня производил впечатление, как человек добрый, простой… Царица была, как по Ней заметно было, совсем на него непохожая. Взгляд у Нее был строгий, фигура и манеры Ее были, как у женщины гордой, важной. Мы, бывало, в своей компании разговаривали про них и все мы думали, что Николай Александрович простой человек, а Она не простая и, как есть, похожа на Царицу».

Но даже это отребье, эти разнузданные хамы стали с течением времени относиться к Царской Семье лучше, приличнее. Это заметили их начальники-изуверы. Их отстранили, вернее попросту выгнали. Семью же окружили чекистами. Это было приготовлением к убийству.

За три дня до убийства Юровский, который стал комендантом «Дома особого назначения», позволил, по просьбе Государя, отслужить в доме обедницу. Пришли служить священник (Сторожев) и диакон (Буймиров). Оба вошли в комендантскую, где был Юровский. Там они облачились, и когда было принесено кадило, Юровский повел их в зал для служения. Из других дверей в зал вошел Государь с двумя дочерьми. В зале, за аркой стояла уже Государыня и две дочери. Алексей Николаевич сидел в кресле. Дальше передает сам священник: «Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все Его дочери, на этот раз были – я не скажу: в угнетении духа, но все же производили впечатление как бы утомленных… По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву “Со святыми упокой”. Почему-то на этот раз диакон, вместо прочтения, запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава, но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены семьи Романовых опустились на колена…

Когда я выходил и шел очень близко от Великих княжон, мне послышалось едва уловимое слово: “Благодарю” – не думаю, чтобы это мне только показалось…

Молча мы дошли с о. диаконом до здания Художественной Школы и здесь вдруг диакон сказал мне: “Знаете, о. протоиерей, у них там что-то случилось”… я спросил, почему он так думает. “Да так”, – говорит диакон, – они все какие-то другие точно, даже и не поет никто». А надо сказать, что действительно за богослужением 1/14 июля впервые никто из семьи Романовых не пел вместе с нами».

Царская Семья чувствовала, что смерть не за горами. Смерть уже вошла в этот дом страданий последнего Русского Царя и Его Святой Семьи. Она ждала еще три неполных дня.

О самом убийстве Царской Семьи пишет в своей книге «Как погибла Царская Семья» И. Мейер, бывший австрийский военнопленный, ставший членом Уральского Областного Исполнительного Комитета. Книга была написана на немецком языке. Переведена гр. П.А. Коновницыным.

«Я могу рассказать о расстреле Царской Семьи только по сообщению, сделанному Юровским вечером 19 июля перед Уральским Советом и революционным комитетом, а также на основания отдельных рассказов, которые мне сообщили Хорват и другие члены экзекуционного (исполнительного. – В. К.) комитета.

Юровский разбудил сперва Царя. Он объяснил, что в городе произошли беспорядки и что он ответствен за безопасность Семьи…

Когда все собрались, Юровский сам повел ничего не подозревающих людей вниз в сутерен (подвал. – В. К.). Медведев, Никулин и Ваганов были при этом, при чем Ваганов держал лампу, чтобы освещать узкую и темную лестницу.

Впереди шел Царь. Он держал Наследника на руках. Нога у Наследника была перевязана толстым бинтом, и при каждом шаге Он тихо стонал. За Ним шла Царица, сопровождаемая четырьмя дочерьми.