Андрей Воронцов - Крещение Руси

Действительно, Константин Багрянородный ни единым словом не упоминает акт Крещения киевской княгини, который будто бы состоялся при его дворе и при его непосредственном участии. Это кажется абсолютно невозможным, если бы версия летописи об императоре как крестном отце Ольги имела какой-либо смысл. Поэтому большинство исследователей считает красноречивое молчание венценосного писателя решающим аргументом против традиционного взгляда. По их мнению, Ольга крестилась в Киеве и в императорский дворец прибыла уже христианкой.

Правда, в литературе допускалась мысль, что этот акт просто вышел за рамки темы: Константин якобы рассказывал о дворцовых церемониях и ни о чем более. Но Крещение также является церемонией, к тому же более важной с позиций средневекового мировоззрения. Трудно представить, чтобы император не отметил хотя бы коротко такой выдающийся акт. Тем более что для его осуществления был необходим еще один, третий визит княгини во Влахернскую церковь.

Решающее значение имеет тот факт, что в состав свиты киевской княгини во время ее приема в константинопольском дворце входил священник Григорий. Опровергнуть значение этого свидетельства пока еще никому не удалось. Высказывалось, например, предположение, что этот пресвитер был переводчиком, но оно не выдерживает критики: переводчики в списке лиц из свиты княгини упомянуты отдельно. Другие исследователи высказывали мысль, что Григорий принадлежал к константинопольскому клиру, но Порфирогенет называет пресвитера среди особ, прибывших с Ольгой из Киева, входивших в ее окружение и вместе с ней получивших императорские подарки.

Понятно, что княгиню-язычницу христианский священник не мог сопровождать, даже если бы его роль имела сугубо практический характер. Следовательно, не подлежит сомнению, что Ольга стала христианкой еще до прибытия в византийскую столицу. Когда же состоялось ее Крещение реально? Считаем, что на этот вопрос можно дать вполне определенный ответ, примиряющий, казалось бы, безнадежно противоречивые свидетельства.

Ключевым источником выступает современная Ольге западноевропейская хроника так называемого Продолжателя Регинона. Ее автором принято считать Адальберта из Трира, который посетил Киев в 961 г. и поэтому был лично знаком с Ольгой. Речь идет о свидетельстве прекрасно информированного человека, не имевшего никаких оснований сообщать заведомо лживые сведения. Рассказывая о русском посольстве к немецкому королю Оттону I в 959 г., Продолжатель пишет, что Крещение киевской княгини произошло в Константинополе при императоре Романе. Исследователи, обращавшие внимание на это сообщение, полагали, что речь идет о Романе II, сыне Константина Багрянородного. В 957 г. он стал соправителем отца, а после его смерти в 959 г. – единоличным правителем. Отсюда получается, что Ольга крестилась или во время константинопольского путешествия в 957 г., или еще позднее – в 958 – 959 гг., но ни в коем случае не ранее.

Считаем, что немецкий хронист имел в виду Романа I Лакапина – одного из выдающихся деятелей на цареградском престоле. Однако эта гипотеза влечет за собой головоломный пересмотр устоявшихся представлений. Придя к власти, Роман I отстранил от нее законного наследника престола Константина VII, хотя формально считался его соправителем. Таким образом, период этого дуумвирата с определенным основанием можно назвать и временем Романа, и временем Константина. Немецкий хронист отдал предпочтение фактической стороне дела, византийская и древнерусская традиции следовали за формальной.

16 декабря 944 г. Роман Лакапин был свергнут с престола собственными сыновьями и заключен в монастырь. Таким образом, если Ольга крестилась во времена его правления, то еще при жизни Игоря. Это коренным образом меняет дело, снимая кажущиеся противоречия и недоразумения. В то же время возникает другая важная проблема – о природе отмеченного выше тяготения к христианству первого потомка Рюрика на киевском престоле. Постановка этого вопроса может показаться рискованной, так как отсутствие источников неминуемо делает какие-либо выводы умозрительными. Отдавая должное проблематичности, позволим высказать предположение: не был ли Игорь в конце жизни не «внутренним», а настоящим христианином? Трудно представить, чтобы Ольга, еще не будучи вдовой, могла креститься без согласия своего мужа. Более того, вообще единоличное Крещение в подобных обстоятельствах представляется более чем сомнительным.