Димитрий Чураков - СССР при Брежневе. Правда великой эпохи

Внешне происходившее в сфере идеологии могло выглядеть как борьба за руководство идеологической работой в партии между двумя кланами: андроповским и черненковским. Отчасти так оно и происходило. Для укрепления своей власти вообще Андропов пытался максимально сузить полномочия «днепропетровцев» везде, где это было возможно. Так, в обход официального идеологического аппарата, возглавлявшегося Черненко, Андропов активизировал деятельность параллельных неформальных «мозговых центров», перед которыми ставились задачи ни много ни мало, как научно проработать стратегию будущих реформ. В их основу должны были быть положены совершенно новые принципы, отличные от тех, на базе которых советское общество развивалось все предшествующие годы. Негласно работу эту курировали деятели такого плана, как Горбачев, Рыжков, Яковлев и др.

Один из документов, подготавливаемых такими «мозговыми центрами» (вряд ли случайно), попал в руки итальянской коммунистической партии, давно шедшей извилистыми путями еврокоммунизма и антисоветизма. Поскольку документ этот родился в недрах Сибирского отделения Академии наук СССР, он получил название «Новосибирского документа». Появление его на Западе вызвало там настоящий фурор. Еще бы, группа советских ученых во главе с академиками Аганбегяном и Татьяной Заславской провозглашала, что построенное в СССР общество «представляет отныне устаревшую систему производственных отношений и управления народным хозяйством, порождающую постоянный спад производства, постепенную утрату заинтересованности трудящихся в результатах своего труда, неспособность обеспечить полное и адекватное использование трудового и умственного потенциала общества… Процесс модернизации социалистических производственных отношений сложнее, чем это представлялось, так как существующую систему должны изменять социальные группы, занимающие довольно прочные позиции в системе и, следовательно, связанные с ней сильными интересами…». Академиками предлагалось в этой связи « мобилизовать заинтересованные в изменениях советского строя группы и одновременно нейтрализовать те группы, которые потенциально могут выступить против реформ » 120. Позже, при Горбачеве и Ельцине, это положение выльется в лозунг создания «стратегического собственника», «среднего класса» и тому подобные умозрительные конструкции.

Вряд ли бы такие искушенные в придворных интригах академики, как Аганбегян и Заславская, рискнули бы не только подготовить подобный аналитический документ, но даже высказать подобные суждения вслух, если бы не были уверены в полной своей безнаказанности. Приходится признать, что сформулированные ими выводы шли в русле тех «идеологических новаций», которые высказывал и развивал сам Андропов. Придворным ученым нужно было лишь уловить происходившие перемены и вовремя под них подстроиться. Пожалуй, академики даже осторожничали, чтобы не оказаться в положении бегущих впереди паровоза. Критика существовавшего в стране положения в речах и статьях генсека звучала еще более решительно. Причем это была не просто критика, в словах генсека в принципе читались основные контуры реформ, далеко не социалистических, которые предполагались как панацея от поразивших страну негативных явлений. Так, первые раскаты андроповской критики прокатились уже на ноябрьском (1982 г.) Пленуме ЦК КПСС. На нем новоиспеченный партийный лидер с ходу заявил, что задания за первые два года текущей одиннадцатой пятилетки были не выполнены, производительность труда росла «темпами, которые не могут нас удовлетворить», оставались диспропорции между сырьевыми и перерабатывающими отраслями, никак ни снижалась материалоемкость выпускаемой продукции и т. д. В вышедшей в Израиле в 1983 году книге И. Земцова подчеркивалось, что «никогда ни один советский руководитель не произносил такого жесткого и ясного приговора советской системе, как это сделал Андропов».

Обратил Земцов внимание также на некоторые важные нюансы андроповского выступления. Генсек, в частности, для улучшения положения в стране призвал обратиться к опыту других социалистических стран. А ведь прежде всегда утверждалось, что СССР и только СССР «открывает и прокладывает новые, неизведанные» пути в светлое будущее, а все остальные лишь следуют за ним, да и то «всегда с ошибками»… Более того, он призвал обобщить «мировой опыт», т. е. опыт стран капитализма. «Отсюда до идеи конвергенции и общечеловеческих ценностей – прямая дорога», – отмечает в своем исследовании о годах перестройки видный отечественный историк И.Я. Фроянов 121.