Василий Туев: Наш Сталин: духовный феномен великой эпохи

В историографии сталинской эпохи, в публицистике и пропаганде уже более шестидесяти лет своеобразным рефреном стала негативизация личности И. В. Сталина. Вскоре после смерти он был обвинен в нарушениях социалистической законности и многочисленных «ошибках», связанных якобы с культом его личности и единоличным правлением. Потом наступил длительный период замалчивания в официальных кругах его имени и исторических деяний. Начиная с «перестроечных» времен и утверждения во власти «либеральных демократов» прежние атаки возобновились на новом уровне: идет фронтальное отрицание всего исторического опыта сталинизма. И это естественно: те, кто разрушил великую державу и лишил народы России – Советского Союза всех социальных завоеваний, кто стремится ныне ликвидировать государственную самостоятельность страны, понимают всю опасность идеологии и исторического опыта сталинизма для их преступных замыслов и порочной политической практики.

Более разнообразны истоки отрицательного отношения к Сталину и его эпохе на «бытовом» уровне. Здесь мы встречаемся в одних случаях – с потребительскими наклонностями человека и пониманием или, по крайней мере, ощущением того, что сталинизм противостоит устремлениям поклонников потребительства. В других случаях такое отношение сопряжено с иррациональной ненавистью, обусловленной тем, что кто-то из родственников был наказан («репрессирован») в те годы: справедливо или нет – этот вопрос обычно не ставится. Однако чаще всего негативное отношение к личности Сталина определяется аберрациями сознания, вызванными лживой пропагандой. Так, многие верят, что Сталину нужны были репрессии, чтобы спасти свою, якобы диктаторскую, власть. В подобной безосновательной вере как раз и проявляется эффект многолетнего действия пропагандистской машины, направленного на создание антисталинской мифологии.

Вместе с тем, характерна примета последних, «постперестроечных» десятилетий: историческая фигура Сталина оказалась в центре общественного внимания в нашей стране. Ни о ком не издается столько книг и других материалов, как о нем. По некоторым оценкам, новая книга о Сталине выходит из печати в среднем ежемесячно. Имя Сталина стало знаменем едва ли не всех политических сил, выступающих за возрождение великой России, независимо от их местоположения в спектре социальных предпочтений. Подобный феномен политического сознания представляется необычным и многозначительным. Ответ на вопрос «почему?» надо искать в теоретических воззрениях Сталина, его духовно-ценностных приоритетах и политической деятельности.

В книге, которую я отдаю на суд читателя, предпринимается попытка движения по этому пути. В ней не выстраиваются произвольные «версии», каковые опираются обычно на вымысел, подчиненный «разоблачительной» цели. Я принципиальный противник того, чтобы приписывать исторической личности слова и дела, ей не принадлежащие, выдавать собственные домыслы за действительные мотивы ее действий, как это нередко делается в публикациях о Сталине. Все факты, приводимые в книге, опираются либо на документальную основу, либо на воспоминания авторитетных людей, волею судьбы оказавшихся в «магнитном поле» его личности. Легенды же рассматриваются именно как легенды – и не более того.

К настоящему времени опубликовано множество высказываний о Сталине различных людей, знавших его, контактировавших с ним по роду своей деятельности. Это государственные деятели того времени, полководцы Великой Отечественной, организаторы производства, ученые и конструкторы, писатели, в том числе – зарубежные, работники искусства, дипломаты, высшие церковные иерархи, «знатные» (по его определению) люди из народа. Заметим при этом, что авторы воспоминаний, как правило, не только очевидцы, но и люди бесспорно незаурядные, бывшие активными участниками событий той эпохи, поэтому их свидетельства имеют ценность первоисточника, вполне сравнимую с ценностью документа. От этих воспоминаний, изобилующих выразительными подробностями, деталями, исходит мощная духовная экспрессия эпохи, благодаря чему характеристика личности Сталина предстает не безжизненной теоретической схемой, а рельефным образом с живыми человеческими чертами.

Известно, однако, что человеческим представлениям и суждениям всегда присуща субъективность.