Анатолий Абрашкин: Прародина русской души

Среди ученых сегодня популярно мнение, что теоретическая биология оформится в будущем на основе достижений нелинейной физики и химии (так называемая синергетическая парадигма). Но такого рода редукционистские проекты вдохновляют отнюдь не всех естествоиспытателей. Например, А. И. Опарин был убежден, что существует иерархия законов природы (социальные, биологические, физико-химические) и что они действуют на разных уровнях организации материи. Лорен Р. Грэхем в книге «Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе» отмечает: «Антиредукционистский подход к проблемам биологии имеет глубокие корни в истории русской и советской мысли, и многие работы, посвященные проблеме происхождения жизни, питаются именно от этих корней».

Нет нужды говорить, насколько губительной для науки была «лысенковщина». Но взглянем на оборотную сторону агробиологических споров. Лысенко утверждал, что проблемы наследственности коренятся в отношениях, складывающихся между организмом и окружающей средой. В число «питательных веществ», потребляемых организмом, он включал при этом солнечный свет, температуру и влажность воздуха, химические элементы, содержащиеся в почве или органических кормах, различного рода газы, присутствующие в атмосфере. При всей неопределенности и надуманности эта доктрина была связана с понятными для всех природными элементами и их характеристиками. Она была притягательна для русской души, «живущей» в Природе. Лысенко тоже следует причислить к когорте русских космистов! Лысенковцы в России имели несомненный психологический перевес над «менделистами». Да и что в противовес Трофиму Денисовичу могли предложить генетики? Теорию генов. Она была правильная, и, скорей всего, Сталин понимал это. Но теория генов выглядела сугубо академической и не обещала никаких практических выгод. Хотя к началу 30-х годов генетики доказали возможность влияния на ген внешних факторов, но они еще не представляли, как путем такого воздействия можно было получить желаемые результаты. И это в значительной степени предопределило их поражение.

После 1948 года еще одна новая попытка Лысенко удержаться «наверху» была связана с осуществлением грандиозного плана посадки лесозащитных полос, выдвинутого Сталиным в целях борьбы с эрозией почв и суховеями в степных районах Советского Союза. Этот план, названный планом «преобразования природы», был принят в октябре 1948 года. Согласно ему, в 1948–1949 годах предусматривалось посадить восемь огромных лесополос общей длиной 5320 километров и площадью 117 900 гектаров. Выбранные для преображения области были исключительно засушливыми и непригодными для выращивания деревьев. По признанию тогдашнего министра сельского хозяйства, история лесоводства еще не знала примеров посадки лесов в подобных условиях. Лысенко предложил сажать деревья гнездовым способом. Свое предложение он обосновывал тем, что в органической природе соперничество происходит только между различными видами, а не внутри самого вида. Лысенко был убежден в том, что в природе жизнедеятельность каждого индивида того или иного вида подчинена благосостоянию вида в целом. Он утверждал также, что, хотя внутривидового соревнования не существует, в природе идет интенсивный процесс борьбы между представителями различных видов одного и того же ботанического или зоологического рода. Таким образом, считал Лысенко, численное преимущество представителей одного вида помогает им одержать победу над представителями другого вида. Эта позиция была похожа на концепцию «взаимопомощи», разделявшуюся Кропоткиным, Чернышевским и некоторыми другими мыслителями XIX века, которые рассматривали принцип выживания наиболее приспособленных как «отвратительный» и надеялись заменить его принципом «сотрудничества». Кропоткин не отрицал существования соревнования между представителями одного вида, он также признавал и правильность самого выражения «выживание наиболее приспособленных», но считал, что «наиболее приспособленными» являются те животные, которые сотрудничают между собой. Новизна взгляда Лысенко состояла в том, что концепцию «взаимопомощи», разработанную ранее (в противовес дарвинизму) для сообществ животных и человека, он обобщал на растения.

Идеи Трофима Денисовича прекрасно вписывались в философию космизма. Они ненаучны, но это и есть национальная особенность нашего отечественного природоведения. Драматург Сухово-Кобылин в своем философско-естественнонаучном трактате «Всемир» рассуждал о возможном в будущем «летании» человека, а Владимир Вернадский – об автотрофности человека (питании неорганическими веществами). Совершенно очевидно, что Лысенко черпал вдохновение из того же источника идей, что и прославляемые ныне космисты. Другое дело, что в его истории не обошлось без большой политики, но это, как нам кажется, было все-таки вторично. Наш народ легко принимает и свято верит в утопические проекты. Разум мы всегда отодвигаем на второй-третий план. Простое и понятное делать неинтересно, а вот что-нибудь запредельное – это для нас!