Анатолий Абрашкин - Прародина русской души

Почему в России так поздно возникает наука? Отчего мы так задержались в своём научном развитии? Гнёт церкви? Но и в Европе в своё время горели костры инквизиции. Нелюбознательность? Вот уж чего нет, так нет. Социальная и экономическая неразвитость в послемонгольский период? Очень может быть, но ведь, что ни говори, в эпоху Киевской Руси составлялись и редактировались летописи, на высочайшем (превосходящем западноевропейский) уровне была рукописная книжная культура. Что же мешало цветению «древа науки»?

Для научного постижения природы необходимо усмотреть и выделить в ней какое-то отдельное явление, «отрывая» его от всего остального; затем открыть в нём какие-то закономерности и, наконец, изложить свои наблюдения на формальном уровне (например, с помощью формул). Ученый «препарирует» природу, как Базаров лягушку. Ему важно выхватить основное, самое существенное в данном явлении. Все многообразие мира даже у самого искушенного исследователя сужается до размера частной реакции, формулы, закона и т. д. Для «широкого и слабого» русского ума это противоестественно, он воспринимает природу в её целостности. Не случайно именно русский поэт написал:

Научное платье узко русскому человеку. Тютчевские строки – манифест метафизики. В нём утверждается существование у природы как раз тех качеств, которые естествоиспытатель должен исключить при построении научной картины мира. Весьма примечательно, что если источником развития природы Кювье считал природные катастрофы, Ламарк – тренировку органов, Дарвин – борьбу за существование и выживание наиболее приспособленных, Лоренц – агрессию, то русский князь Кропоткин – способность к взаимопомощи. Любовь движет миром – вот русская формула развития, и она, очевидно, не вмещается в рамки рационального описания природных процессов.

Гармоничное сосуществование с природой – отличительный момент русской жизни, тут многие цивилизованные народы на нас совсем не похожи. Попробуйте, например, найти в западноевропейском эпосе описание природных явлений или красочную деталь окружающего героев пейзажа – они отсутствуют. Напротив, вся русская культура пронизана природными образами. Наука требует не любования природой, не воспевания её красот, а строгого, последовательного описания её отдельных явлений. Русскому человеку, чтобы заговорить учёным языком, нужно затратить больше усилий, чем тому же немцу. Не случайно первые русские учёные ехали жить и учиться за границу: им нужно было изменить свой стиль мышления, зажить на европейский манер. Ломоносов – самый великий из них, но он также легче других встроился в европейскую культуру, женился на немке и прожил с ней всю жизнь.

Было бы неправильно говорить, что русский ум оппозиционен науке. Совсем нет, но он очень остро и болезненно ощущает разрыв между научным знанием и жизнью, теорией и реальным фактом. Широкая русская натура не терпит «золотой середины» и потому, как правило, впадает в крайности: либо обожествляет математику, становясь чисто умозрительной, либо старается заглянуть в самый «корень» мироустроения и превращается в экспериментатора с «золотыми» руками. Уделом русского теоретика после получения заслуженных степеней становится… философия.

Русский учёный ориентирован на запредельные задачи. Велика страна Россия, и так же масштабен должен быть труд исследователя. Геометрия Лобачевского, логика Васильева, ракета Циолковского – вот достойные ориентиры. Если уж придумать что-то, так необыкновенное и небывалое. Проблемы средней сложности русского исследователя не вдохновляют. По этой причине многие наши соотечественники остаются без научных степеней и званий. Точно так же очень часто учёный перестаёт заниматься проблемой, потому что ему и так всё ясно. Это наши родные обломовы. В противоположность им немцы-штольцы испытывают наслаждение от расстановки окончательных акцентов, доведения работы до логического конца.

Западное мышление более наукообразно, оно в большей степени оторвано от Природы. И наоборот, русский ум стремится наполнить любое научное понятие живым содержанием. Русские хотят «оживить» естествознание, вдохнуть в него реальный смысл. Это желание целостного восприятия мира. Русский исследователь искренне удивляется, что данные эксперимента совпали с теорией, а западный ученый, что не совпали.