Винсент Питтс - Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке

Затем Талону предложили обосновать, почему его не следует отстранять. Талон заявил, что он Фуке не враг, и поставил юридический вопрос: может ли подзащитный давать отвод королевскому прокурору? Ормессон полагал, что в гражданском судопроизводстве такое возможно, но в уголовном враждебные отношения между обвиняемым и обвинителем – достаточно обычное явление. Они не могут служить основанием для отвода. Мнения разделились практически поровну. В конечном счете Талон сохранил свою позицию с превосходством в один голос. Теперь настала очередь Фуко отвечать на обвинения в махинациях с доказательствами, а также в сокрытии некоторых документов. Некоторые из судей колебались. В конце концов возобладала точка зрения Ормессона, утверждавшего, что отстранение Фуко от дачи показаний на имеющихся основаниях и на данном этапе предрешит судьбу процесса. Поэтому Фуко было позволено остаться [558].

Доводы против участия Пюссора были гораздо сильнее. Он приходился Кольберу дядей, тесно сотрудничал с ним, а заинтересованность Кольбера в процессе было невозможно переоценить. В поисках дипломатичного выхода из положения Ормессон заметил, что Кольбер заинтересован в деле по прямому приказу короля. Однако такой интерес нельзя рассматривать как неподобающий. В то же время, чтобы суд мог наглядно продемонстрировать беспристрастие, Пюссору следует подумать о добровольном отказе от полномочий. С Ормессоном согласились только четверо из судей. Конечно, Пюссор совершенно не собирался уходить сам. Поэтому остался и он. Отвод Вуазена сочли неправомерным без обсуждения, поскольку в системе судопроизводства, с множеством ее перекрестных внутренних связей, родство судьи с обвинителем или другим судьей являлось обычным делом [559].

Требование Фуке о доступе ко всем его бумагам и другим документам, доступным обвинению, в частности к казначейским реестрам, обсуждалось в начале февраля. Тут судьям пришлось столкнуться с последствиями и неудобствами несоразмерно масштабного расследования, затеянного Кольбером. Объем материала, приобщенного к делу, был громаден. Ормессон отмечал, что по приказу короля было изъято и поступило на хранение примерно 60 000 документов, из коих, по его словам, 50 000 не имели отношения к обвинениям против Фуке. Разрешить Фуке и консультантам изучать их все означало, что дело так никогда и не дойдет до суда. Разгорелись дебаты. Некоторые судьи предлагали разрешить Фуке ознакомиться только с документами, отобранными обвинением в качестве вещественных доказательств (этот процесс, заметил Ормессон, еще не закончен). То, что Фуке имеет право видеть эти документы, было ясно без обсуждений. Однако некоторые судьи ссылались на традиционное право подзащитного изучать любые доступные бумаги в поисках того, что можно использовать для защиты. На это Сент-Элен возражал: Фуке следует дать доступ только к конкретным материалам, которые он сможет назвать. Пюссор, все еще уязвленный попыткой отвода, поддержал эту позицию с такой страстью, что несколько коллег не могли скрыть изумления. Внезапно несколько судей, шесть или семь, высказались за то, чтобы дать Фуке безусловный доступ ко всем изъятым документам. В итоге суд, по рекомендации Ормессона, постановил разрешить Фуке изучить все материалы, используемые против него. Также суд подтвердил его право увидеть любые документы из перечисленных в описях и реестрах [560].

К чему привело это поистине соломоново решение на практике, стало ясно несколько недель спустя. В начале апреля Фуке запросил реестры, хранившиеся у трех его «клерков» – Бартелеми Эрвара, Кольбера и Гийома де Бордо, еще одного доверенного Мазарини [561]. Талон сразу возразил: это 10 или 12 тысяч дополнительных документов, процесс рискует затянуться до бесконечности. Суд снова пустился в обсуждение и в итоге решил: пусть Фуке назовет, какие конкретно материалы он хочет видеть. В то же время палата признала, что сделать это будет непросто, потому что документы сложены в пачки и охарактеризованы в описях только в самом общем виде. В каком-то смысле для Фуке это был проигрыш. Но, по крайней мере, судьи признали, что, согласно более ранним заявлениям Фуке, хранение большого количества потенциальных источников доказательств организовано небрежно [562].

Одновременно палата поставила перед Фуке еще одно препятствие. Несмотря на его протесты, ему не разрешили непосредственно знакомиться с документами, которые он запросит. Его консультанты должны будут изучать их в Лувре, а затем докладывать ему об их содержании. Фуке указал на нелепость такой организации. Адвокаты впервые увидят содержание этих бумаг, к тому же не зная почерков тех, кто их писал, в том числе Мазарини. Но его возражения были отклонены. Предстояло обходиться тем, на что суд уже согласился [563].