Андрей Воронов-Оренбургский - Сталинград. Том пятый. Ударил фонтан огня

– Я!

– Сбегаеш к замкому по хозчасти капитану Радченко. Подберёш мне новую фуражку.

– Ест, товарищ комбат.

– Дзотов, Чайкин! – Танкаев обратился к сержантам. – Вывести бойцов на позиции, согласно своим мэстам. Снайпэрам занять свои «гнёзда». Быть готовым к атаке.

– Так точно!

Он пошёл пригибаясь по гудевшей на разные голоса траншее, делая чёткие замечания, давая ценные советы стрелкам, бронебойныйщикам, миномётчикам, принимал быстрые доклады младших командиров, когда внезапно столкнулся с нею.

– Вэра-а!

– Ты-ы! – совсем рядом он услышал её горячий сердечный выдох. – Живой, вернулся…Миша… – Она стояла в шаге от него. Из-под мокрого капюшона плащ-палатки блестела на Магомеда влажной несмелой улыбкой, смеющимися-беспокойными фиалковыми глазами.

– …Солдаты-ы! – голос генерала Хассе набирал мощь. Слова эхом отозвались от облупленных стен строений.

Юрген Ханс и Вим Ренер повернули головы. Оратор из Берлина, подражая фюреру, приблизил руки к груди-подбородку, словно играл на невидимой скрипке. Скрюченные в чёрных кожаных перчатках пальцы, казалось, держали незримый инструмент с ловкостью и осторожностью виртуоза. Узкие бойницы глаз чуть светились, обманчиво, как уголья потухающего костра. Долгая пауза торжественного молчания завершилась новым взрывом речи, заставившим железные шеренги солдат окаменеть.

– Я спрашиваю вас, бесстрашных сынов Фатерлянда, какие слова отлиты у вас на пряжках? Не слышу!

– «Бог с нами!» – рокочущим морским прибоем прокатилось над рядами тевтонских касок.

– Верно! Эти слова есть на всех ваших пряжках. «Бог с нами!» Это так же верно, как и о, что Бог – это наш вождь Адольф Гитлер. Гитлер – это Германия! Германия здесь с нами, в этом месте. Это должен помнить и зн7ать каждый из вас! Нет ничего более священного для немца, чем защита истинно христианских ценностей осквернённых и попранных нечестивыми большевиками. И эта благородная миссия, этот новый крестовый поход на Восток, отличает вас, солдат Третьего Рейха, от этих безбожных дикарей, недочеловеков! У них нет Бога! Молчанием и бездействием, хулой и вероломством, еврейской хитростью в России тысячу раз был предан и убит наш Спаситель!

Но у вас – Он есть – в душах, в ваших рыцарских, христианских сердцах! Бог с нами, даже здесь на проклятой территории врага. Но мы не будем бездействовать и молчать. Мы посланы сюда по воле фюрера, чтобы спасти, а не предать нашего Небесного Отца. Мы прибыли сюда: отомстить и покарать неразумных безбожников, чтобы раз и навсегда стереть с лица земли этот славянский навоз, этот смердящий на всю Европу пресловутый «русский мир».

Генерал, возвышавшийся над боевыми знамёнами, в полный рост, стоявший на башне «тигра», продолжал делать энергичные жесты руками, вскидывая вверх чёрный кулак, и ветер разносил над плотными, стройными шеренгами автоматчиков его яростные надрывные призывы. Это был геббельсовский трибун и его прибытие в Сталинград, в канун решительного октябрьского наступления 6-й армии, чем-то напоминало явление народу пророка, древний библейский въезд в город, только вместо священного осла под ним был прокопчённый, в цветных пятнах и разводах маскировочного камуфляжа танк. Каре ревело восторженно. В воздух летели пилотки-фуражки. На обгорелых деревьях, на уцелевших этажах домов, в оконных проёмах всюду виднелись солдаты. Всё было пёстро и волнительно от красно-бело-чёрных знамён и нацистских полотнищ с жирными свастиками и воинственными орлами.

И если унтерштумфюрер Юрген Ханс, натирая в ладони оторванную пуговицу пестовал душе ненависть и сарказм к оскорбившему его генералу…То желторотый механик Ренер напротив, испытывал какой-то гипнотический всеобщий душевный подъём. В явлении «трибуна» было что-то чудовищное и великолепное. Жуткая и привлекательная смесь библейского и сиюминутного. Эклектика и красота, соединённые нацистской всеразрушающей, заразительной энергией. «Трибун», как поводырь и вождь племени, возвещавший своему народу божественное откровение, ведущий свой избранный народ через моря и пустыни в обетованные пределы – всё восхищало водителя-механика Ренера. Ему нравился и сам деятельный, поджарый генерал Ханнью Хассе и крепкие парни, окружавшие его с оружием и знамёнами. Особенно один из них, стоявший с права, с нацистским реющим на ветру стягом. Его крепкий бритый затылок блестел из-под пилотки на солнце, а белая рука, сжимавшая древко, рельефно перевивалась мускулами.