Андрей Воронов-Оренбургский - Сталинград. Том пятый. Ударил фонтан огня

– Не беда. Машинное масло, бензин, как и кровь врагов Рейха…Это хорошая грязь, Вим. Я бы сказал благородная, которой не стоит стыдиться. – Ханс браво откинул светлую чёлку, щёлкнул зажигалкой и, затянувшись дымом, негодующее сплюнул:

Дьявол! Что за табак?

– Французский, унтерштурмфюрер.

– Дерьмо ты куришь, приятель. Свиньи и те отвернули бы рыла от этих опилок. Ну да ладно, другого нет. М-да…Германия воюет уже четвёртый год. Я начал тянуть армейскую лямку с сентября 39-го, когда наши войска вторглись в Польшу. И за всё это время, Вим, веришь? Всего лишь пару раз посетил родной Фатерланд! Я уже забыл запах женщины, Ренер. Её подмышек, что у неё между ног…Ох, уж эта Россия…Не-ет! Это не страна…Это часть света. Мы забрались к чёрту на рога, а ей всё нет ни конца, ни края. Что-о? Вот именно, друг, и кому принадлежал все эти сказочные просторы? Богатства недр, что скрыты в земле? Лешим в ватниках, да пейсатым картавым обезьянам с красными партбилетами! Аха-ха! Дай срок, после Сталинграда…Мы устроим большевикам кровавую бойню. Москва услышит «шорох орехов». Но сейчас не об этом…– Юрген жадно только думают эти ослы из тыловой службы обеспечения? Scheibe! Арийская сперма булькает в ушах наших солдат. Сколько можно травить нас этим поганым бромом? Видит Бог! Ещё неделю в этом аду и я, – офицер СС, окажусь в одной постели с жидовкой…

– ? – Ренер едва не поперхнулся, с опаской и недоверием посмотрел на своего командира.

– Шучу, конечно. Их скоро в этих краях не будет, как и цыган. Что ты таращишься на меня, Вим, как индюк на зерно? Да потому что мы всех их ликвидируем. Нет евреев, цыган, славян – нет проблем, не так ли, дружище? Эй, не сбивай меня с курса! Barenkiller… – мечтательно, словно его окатила тёплая приливная волна, протянул Ханс и скрежетнул зубами. – Уж я бы вставил крупнокалиберный патрон в затвор этой сучке! Уж я бы выписал блуднице свою фирменную восьмёрку на её греховном холме Венеры…У меня бы эта бритая пилотка задрожала в судороге чистейшего наслаждения, будь покоен.

– О, да-а…– молодой механик тихо засмеялся. – Я бы тоже не прочь унтерштурмфюрер, погасить свой фитиль желания…в глубине их знойного пекла.

– О-о! Да ты у меня поэт, Вим! Браво! Я и не знал…как ты это здорово: «в глубине их жгучего пекла». Прямо Шиллер! Вот, что значит арийская кровь! Ну, ну, смелее, сынок, что-то ещё?

– Так точно, мой командир. – Ренер нервно теребил чёрными пальцами штанину засаленного комбинезона. – Вот только парни из разведгруппы штурмбанфюрера Готфрида Малиха…

– Ну, ну, договаривай! – Юрген затушил окурок о танковую броню.

– Короче от местных баб несёт не то псиной…

– Не то тухлой селёдкой, водкой и чесноком, как от их мужиков и свиней, так?

– Так точно, унтерштурмфюрер, – просиял смущённый Ренер.

– И ты, желторотый, поверил? Дура-ак, – Ханс по-свойски потрепал его по плечу. – Враньё. Это, что им – дьяволам…больше досталось. Брось, не горюй. Знаю, вести точные, через штаб…скоро нам доставят в Сталинград чешских-венгерских шлюх.

– Иё-хо-хо-о! – Ренер звонко хлопнул себя по ляжкам. – Вот это новость, золотые слова! Жить, воевать хочется! Знал я одну чешку из пражского кордебалета…Выше других задирала ноги…

– И шире, дружище! Я угадал? Аха-ха-хаа!..На этом алис. – Ханс посуровел лицом. – Довольно, теперь о деле, проверил?

– Так точно.

– Двигатель перебрал? И как?

– Как в аптеке, мой командир. Разве не слышите, как урчит наш зверь?

– Ох, Вим… – Юрген осуждающе покачал головой. – И когда ты перестанешь хвалить себя, парень?

– У меня правило, унтерштурмфюрер. Себя похвалю, вы поругаете, вот и баланс получается.

– Ну ты и пройда, Вим. Хоть юзом, хоть на пузе, а провернёшь своё. Так, что у нас на часах? Дьявол, так и знал! – Он сердито зыркнул в сторону пехоты. По площади сновали офицеры; развевая полами шинелей, прошли военврач и два фельдшера. По периметру плаца выстроились плотные шеренги автоматчиков.

Ханс потемнел лицом, кривя непослушные губы, хрипло сказал:

– Scheibe! С обедом опять…полная хрень! Опять не по расписанию! Вот так, мы позорим и развинчиваем по болтику-гайке наш немецкий порядок. Это ж азбука войны, Вим: солдат лучше воюет и готов умереть за своих вождей, когда он обут, сыт и согрет! А мы всё ждём и слушаем на голодный желудок эти трескучие тирады залётных паркетных крыс! Оно понятно: надо же что-то рапортовать в Берлине о Сталинграде! Красиво не приврать, историю не рассказать.

Юрген Ханс не стесняясь в выборе слов, (благо рычал танковый двигатель) обложил руганью важного представителя аппарата главного гауляйтера Германии Иозефа Геббельса. Прилетевший со своей ретивой пропагандистской сворот, генерал Ханньо Хассе – бритвоглазый, кровожадный палач от идеологии, по прозвищу Ядовитая Змея, был красноречив и придирчив к боевым офицерам; высоколобый и респектабельный, чинный в движениях, он при этом в мгновение ока преображался, как учуявший дичь охотничий пёс. Делал стойку, показывал хищный оскал и «готов был рыть, любой глубины и сложности сурчиные норы», вразумлять и карать «оступившихся»…Словом полностью состоял из деталей и шестерёнок Третьего Рейха, с мозгами проштампованными в Рейхсканцелярии, а соответственно был обречён отстаивать нацистские ценности, свастико-факельную мечту о новом Мировом порядке Тысячелетнего Рейха.