Яков Нерсесов - «Свет и Тени» врагов, «совместников/совместниц», «коллег по ремеслу» и… не только генерала Бонапарта. Книга 1 - от А до Л

Затем императрица-бабка оженила «внучика Костика» на пребойкой и премиленькой 14-летней Юлии-Генриэтте-Ульрике, принцессе Саксен-Заальфельд-Кобургской, но как показало время неудачно. Для хамовато-солдафонистого Константина Павловича, очень похожего в своих «забавах» на своего покойного дедушку Петра III – человека, между прочим, «легкого», но по мнению ряда исследователей специально выдаваемого Екатериной II за дурачка, Юлия (ставшая в православии Анной Федоровной) была, скорее всего, смешной, живой игрушкой. Костик, как и его безвременно погибший при очень темных обстоятельствах дед, обожал развлекать свою невесту, а потом и жену в супружеской спальне весьма своеобразными способами, всем хорошо известными: «вахт-парады», ружейные экзерциции и прочие «циции». Вскоре выяснилось, что внук Петра III обожает устраивать в манеже, выделенного молодоженам императрицей, Мраморного дворца пальбу из пушечки… живыми крысами! Вот такой реприманд неожиданный, вызывавший у юной «Анны Федоровны» резкие позывы на рвоту. Муж у нее оказался взбалмошным шалопаем и это, еще очень мягко и ласково выражаясь! Анна Федоровна быстро все поняла про своего благоверного и хотела было «рвануть» домой… к маме, но при всесильной императрице-«бабушке» ей проделать этот демарш не удалось…

Потом на престол стремительно взбежал, засидевшийся в его ожидании, 42-летний отец нашего Костика, неоднозначно воспринимаемый современниками, Павел Петрович и началось! Наш герой тут же стал полковником лейб-гвардии Измайловского полка со всеми вытекающими из этого назначения последствиями. Все изменилось быстрее, чем в один день: костюмы, прически, наружность, манеры, занятия. Ранжиром и мерилом стали гатчинцы, в том числе, и для гвардейцев всех рангов. Для братьев (и для Александра тоже) все это было уже давно пройденным этапом. Вахтпарады и маневры под началом их батюшки-«фрунтовика» были их чуть ли не единственным серьезным мужским занятием при жизни их могущественной бабушки. Парадомания давно поселилась в сердцах Великих Князей Александра и Константина, причем у первого даже в большей степени. (Вспомним хотя бы грандиозный военный парад победоносной огромной русской армии под Вертю во Франции в 1815 г., когда русские войска поразили всех европейских государей своей парадной выучкой и бравой статью!) Более того, от пальбы отцовских гатчинских канониров Александр даже серьезно оглох и с тех пор вынужден был при разговоре поворачиваться к собеседнику правым здоровым ухом. И тем не менее, общий дух «гатчины» все же пришелся больше по душе именно Константину Павловичу. И это при том, что служить в гатчинском воинстве среди армейских офицеров считалось непрестижным: туда «ссылали» самых проштрафившихся, тех, кто потом на реальной войне так себя ничем и не зарекомендовал и, тем более, не прославился. Мат, похабщина и глумливые байки о водке, картах и непотребных девках навсегда поселились в душе недолюбленного «внучика Костика», усвоившего грубость как удаль, принимавшего распущенность за свободу, а бездушно-бездумное исполнение приказов за преданность. «Офицер не что иное, как машина» – так понимал суть офицерской службы Великий Князь Константин Павлович. Такой взгляд на армию был для него родным и единственно возможным. Если Александр – тонкий, изящный, ироничный и серьезно образованный – все же тяготился гатчинским духом, то прямолинейный и простодушный Константин упивался им, чувствовал себя в Гатчине как «сыр в масле». Так продолжалось все четыре года (или всего лишь четыре года?) правления их непонятого современниками отца-императора с повадками бенгальского тигра, чья непредсказуемость «подвела его под монастырь»! Отставки, аресты, ссылки, окрики и всеобщий страх перевесили все его благие с точки зрения государственности намерения (и действия) и Павла I убили-задушили офицерским шарфом пьяные гвардейские заговорщики.

А ведь немало косвенных свидетельств говорит в пользу того, что именно ко второму своему сыну, весьма похожему на него как внешне, так, порой и внутренне (прямодушие, открытость, порывистость), император Павел I действительно благоволил. Старшего сына – утонченного лицедея в духе ненавистной императрицы-«матушки» Екатерины II – он явно воспринимал, как соперника на престол. Недаром же, взойдя на престол, он взял да и уровнял обоих в правах, более того, подарил Константину Стрельнинскую усадьбу на южном берегу Финского залива, назначил его генерал-инспектором всей кавалерии и начальником Первого Кадетского корпуса, где совсем недавно «рулил» всем любезный Михаил Илларионович Кутузов. Юным кадетам Константин пришелся по душе.