Коллектив авторов Лебедев С. В., предисловие и - Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском

Адрес римско-католического духовенства. - Прелаты Немекша, Жилинскии и Тупальский. — Жандармский полковник Лосев. — Арест Калиновского и его казнь. — Назначение в Вильну ген.-ад. Крыжановского. — Старообрядцы. — Учебная часть. — Церковно-строительное дело. — Двадцатипятилетняя годовщина воссоединения унии. — Представления М. Н. Муравьева в Петербург по вопросам об устройстве крестьян и о ссылке. — Поездка Муравьева в Петербург

В самый день нового 1864 года, когда в залах генерал-губернаторского дворца собрались по обыкновению все служащие и представители разных сословий, явилась депутация от римско-католического духовенства Виленской епархии, имея во главе прелата препозита Бовкевича и трех новопоставленных прелатов: Немекшу, Жилинского и Тупальского вместе с остальными членами капитула. Депутация представила начальнику края...

[...]

...мало пострадало вследствие мятежа, кроме наказания лиц, прямо виновных в беспорядках и сосланных; лишь некоторые административные меры несколько стеснили деятельность этого сословия; но так как с ослаблением и уничтожением военного положения и самые меры эти утратят значение, то духовенство римско-католическое останется самым сильным, деятельным и опасным врагом России в ее собственных пределах.

На третий день нового года послан был внезапно в Минск виленский губернский жандармский штаб-офицер полковник Лосев с секретным поручением, имевшим впоследствии огромные результаты.

Я сказал уже в предыдущей главе, что отдельные открытия и общие показания в следственных комиссиях обнаруживали постепенно состав революционной организации. Дело это несколько более уяснилось после истории виленских кинжальщиков, по их показаниям и потому что вытребованы были из Варшавы разные загадочные личности и задержан один из агентов варшавского Жонда, везший обширную инструкцию в литовский революционный Жонд, найденную в подошве его сапога. В конце 1863 г. были сделаны многие важные арестации. По делу обнаружилось, что некто Зданович, кандидат Петербургского университета, сын бывшего профессора Виленского университета, был распорядителем всей хозяйственной и денежной части мятежа. При обыске в доме Здановичей, где-то на заднем дворе, за обыкновенными складами вроде сенника, открыта комната, выходившая единственным окном на пустынный берег Вилейки. Тут были захвачены разные бланки, печати, акты, революционные приказы и проч.

В то же время был арестован прибывший из Варшавы Дормановский, уроженец Познани, молодой человек чрезвычайно изящной наружности, оказавшийся, по общим показаниям, революционным комиссаром Виленской губернии, иначе - губернатором; тот и другой, сознавшись лично в своих замыслах, упорно скрывали все остальное и были казнены в декабре 1863 г. оба в один день. По делу же сделалось известным, что вся революционная власть, бывшая прежде в руках Дюлорана (служившего при виленской станции железной дороги и вовремя скрывшегося), перешла в руки энергического молодого Калиновского, бывшего до того времени революционным комиссаром в Гродне. Он постоянно менял фамилию и несмотря на все усилия и депеши из Вильны не был отыскан. В январе месяце 1804 г. казнен был в Вильне молодой дворянин Тит Далевский, также упорно не сознававшийся в своих преступлениях, и в конфирмации его одним из главных пунктов обвинения было то, что он находился постоянным агентом и рассыльным Калиновского, управлявшего революционным отделом Литвы; но самого Калиновского все еще не было, хотя присутствие его повсюду ощущалось.

При виде усиленных и правильных арестов некоторые из главных деятелей Жонда, подобно Дюлорану, успели скрыться; между прочими бежал из Петербурга только что переведенный туда на службу из Вильны офицер путей сообщения Малаховский, бывший, как оказалось, революционным начальником г. Вильны, и подписавший смертный приговор Домейке. В тот самый день, как было сообщено в Петербург об его арестовании, он скрылся из дому, выбрил голову у парикмахера, купил парик и с тех пор о нем ничего не слышно.

Начальник края, зорко следя за всеми видоизменениями мятежа и хорошо понимая характер поляков, обратил особенное внимание на Минскую губернию. В ней мятеж уже был совершенно усмирен. Долее других бродивший в лесах Свенторжецкий скрылся и все, по-видимому, было спокойно; но из всех концов губернии от частных лиц поступали ежедневно серьезные извещения о разных проявлениях мятежа. По всем почти этим запискам производились дознания, большею частью ничего не обнаружившие, кроме существования очевидной связи и единства во всех проявлениях мятежа. Это подало начальнику края мысль о том, что в Минской губернии должна была сформироваться самая полная революционная организация 109 109 Под этим я разумею гражданский союз обывателей против правительства, гораздо более опасный, чем шайки мятежников; образчик: под видом научных стремлений - устраивались музеи и археологические общества... Для удовлетворения целям педагогическим - открывались при костелах училища, при присутственных местах читальни... Под видом экономических обществ образовывались сельскохозяйственные склады земледельческих орудий и земледельческие съезды. Под видом единообразного развития крестьянского дела назначались по губернии и уездам члены-надзиратели за действиями мировых учреждений, и каждое из этих учреждений легальностью своего происхождения, а иногда и Высочайшим покровительством, прикрывало общую всем цель освобождения шляхетской отчизны от русских правды и законности. , так как там деятельность революционеров встречала менее препятствий. С этою же целью и с указанием на некоторых лиц, наиболее обнаруженных по секретным дознаниям, послан был полковник Лосев на дело почти безнадежное. И что же? через несколько недель его неутомимых, терпеливых трудов 110 110 Слезы участия, горячее участие, поцелуи - вот средства Ал. Мих. Лосева. Помню одно его выражение после допроса упорного мятежника: «Шесть раз его поцеловал, и каков? -ни слова мне не сказал». была открыта почти вся революционная организация Минской губернии. Были обнаружены все уездные начальники, комиссары, кассиры, окружные, участковые, полицейские и т.п.; большая часть из них были задержаны и вполне откровенно сознавались - оказалось, что в числе революционных должностных лиц было много довольно значительных помещиков.