Мартин Гарретт - Венеция. История города

Венеция, запутавшись в делах на материке, вела весьма изворотливую политику и так и не пришла на помощь Константинополю в 1453 году. Возможно, республику удерживало предчувствие неизбежного падения Византии, равно как и вполне обоснованная надежда на то, что нового торгового соглашения с турками достичь будет проще, если не обнаруживать поддержку Греции. И тем не менее некоторые граждане Венеции приняли участие в сражениях и погибли, защищая Константинополь.

В 1463-м конфликт разразился вновь, и Венеция опять начала войну с турками, которую вела, время от времени получая помощь от пап, до самого 1479 года. Затем был заключен новый договор, и на смену вражде вновь пришла торговля, чему способствовали значительные выплаты со стороны Венеции. Во время войны Венеция потеряла важную военную и торговую точку — Негропонте (теперь Халкис) на острове Эвбея — «витрине венецианской части Эгейского моря», как назвала его Джен Моррис в книге «Венецианская история: морское путешествие». Это возымело тяжелые психологические и практические последствия и положило начало постепенному разрушению морской империи. Турки при каждом удобном военном или любом другом случае по одному прибирали к рукам Эгейские острова, часть из которых Венеция контролировала напрямую, а другие находились в ведении правителей венецианского происхождения либо лояльных республике. Турки захватили порты Пелопоннеса: Модон и Корон в 1500 году, Навплион и Монемвазию (откуда экспортировали знаменитое вино мальвазия) — в 1540-м. А в 1570–1571 годах нападению подвергся Кипр, еще одна опора торговли непоколебимой Венеции. Любой венецианец, сидя в театре на представлении «Отелло» в Лондоне времен короля Якова I, должно быть, с невеселой усмешкой слушал, как турецкий флот, замысливший набег на Кипр, благополучно потерпел крушение. И хотя для героев пьесы это событие возымело весьма трагические последствия, едва ли кто-то испытывал сожаление по поводу самой катастрофы. Потеря Кипра была тем более унизительна оттого, как чудовищно обошлись с венецианским командующим в Фамагусте Марком Антонио Брагадином, когда он принес победителям-туркам ключи от города. Триста человек, пришедших вместе с ним, были схвачены и обезглавлены. Его самого, израненного, протащили по городу волоком, а затем заживо содрали с него кожу.

Ситуация на востоке Средиземного моря ухудшалась, и папе Пию V удалось открыть глаза жителям христианского мира на растущий риск дальнейшего распространения турецкой экспансии. Он предпринял определенные дипломатические шаги, и в 1571 году образовался союз, в который, помимо прочих государств, вступили Венеция, ее заклятый враг Генуя и не менее враждебная ей Испания. Известия о судьбе Фамагусты и Брагадина достигли объединенного флота за несколько дней до столкновения с турецким флотом у Лепанто (Навпакт) 7 октября 1571 года, и солдаты, а особенно — венецианцы, загорелись жаждой мести. Под общим командованием Дона Хуана Австрийского, сводного брата короля Филиппа II Испанского, после яростной перестрелки и рукопашного боя союзники одержали победу. Из 208 кораблей 110 пришли из Венеции, ее владений на материке или остававшихся у нее колоний на Крите, на Ионических островах и в Далмации, хотя — под влиянием ли общего эмоционального подъема или из-за нехватки людей — венецианцы пустили на свои корабли немало испанских солдат. Это была жестокая битва, христиане потеряли 9000 человек, турки — 30 000 убитыми, и 8000 турок попали в плен. (Многие из пленников позже пригодились на галерах.) Лишь 12 христианских галер пошло ко дну, а у противника ИЗ галер было потоплено и 117 захвачено в плен.

Когда десять дней спустя вести с Лепанто достигли Венеции, все вздохнули с облегчением. В церквях звонили колокола и люди танцевали прямо на площадях. Дон Хуан в соответствии с полученными от брата инструкциями не стал пользоваться преимуществом и продолжать наступление дальше на восток: Испанию больше занимали события в Северной Африке. Формально Венеция отказалась от своих притязаний на Кипр в 1573-м. Но после Лепанто все невероятно воспряли духом. Какое героическое звучание обрела эта битва в венецианском мифотворчестве, заметно хотя бы по тому, как она изображена на картине Андреа Вичентино в зале дело Скрутиньо во Дворце дожей. Картина буквально ощетинилась веслами, мачтами, мушкетами, стрелами, мечами; несметное количество людей — ив тюрбанах, и в шлемах — сражаются по колено в крови и воде, на палубах, среди разбросанных весел, под гром стрельбы. Они бьются одинаково отчаянно и под знаменами с изображением полумесяца, и под флагами со львом Святого Марка.