Мартин Гарретт - Венеция. История города

Но подобное развитие событий таило и серьезную опасность. Венеция дорого заплатила за свои приобретения: она позволила Милану стать еще могущественнее, а дальнейшая экспансия на материке — как не преминул предостеречь Томмазо Мочениго в своей прощальной речи, — неизбежно повлекла за собой непомерные расходы. Особенно Мочениго порицал воинственные стремления Франческо Фоскари, человека, который, как опасался Мочениго, мог стать следующим дожем; но сейчас, анализируя то время, историкам политика Фоскари кажется не более чем неизбежным следствием экспансионизма его предшественников. Вмешательства в дела Северной Италии принесли республике в последующие несколько десятилетий Брешию и Бергамо, но ослабили способность Венеции противостоять туркам на Востоке. Однако, заключив и разорвав немало союзов с Миланом, Флоренцией, Неаполем, Мантуей, Феррарой и другими городами, Венеции удалось сохранить практически нетронутыми свои завоевания на материке.

Венеция выигрывала войны благодаря кондотьерам, и многие блюстители этических и нравственных начал того времени сочли это окончательным и пагубным отступлением от республиканских принципов. Такая точка зрения получила некоторое подтверждение в случае с Франческо Буссоне. Буссоне, более известный как Карманьола, оставил службу у Висконти и в 1423 году подписал контракт, обязывавший его сражаться за республику. Сначала он показал себя искусным полководцем, потом обнаружил склонность к самоуправству. В 1432-м его хитростью заманили в Венецию, арестовали, когда он выходил из Дворца дожей, и месяц спустя обезглавили. Преемники Карманьолы, кондотьеры Гаттамелата и Коллеони, показали себя более верными слугами республики.

Венеция снова оказалась под угрозой, когда Карл VIII Французский перешел через Альпы, дошел до самого Неаполя и крупные европейские альянсы оказались замешаны в дела Италии. В то же время папы, и особенно воинственный папа Юлий II (1503–1513), были намерены во что бы то ни стало получить свою долю от любых земель, приобретенных в результате иностранных интервенций. Кроме того, Юлия раздражала независимая политика Венеции и то, что республика после смерти папы Александра VI в 1503-м посмела захватить папские территории, в том числе города Римини и Фаенца. В конце концов в 1509-м году Юлию удалось при помощи Камбрейской лиги настроить против Венеции мощный и, казалось бы, непобедимый альянс — Францию, Испанию, Римскую империю, Венгрию, Мантую и Феррару. Каждое из этих государств надеялось получить или вернуть себе земли Венеции. Победив Венецию и разделив между собой ее владения, все они, настаивал папа, должны будут отправиться в крестовый поход против турок. Для полноты картины Венецию отлучили от церкви.

Когда венецианскую армию под предводительством кондотьеров в пух и прах разбили французы при Аньяделло, большая часть венецианских городов на материке воспользовалась случаем, чтобы вырваться из лап льва Сан-Марко. Сама же Венеция приготовилась к осаде, наполнила склады пшеницей и постилась по три дня в неделю в надежде умилостивить Божий гнев, который, как считали многие, обрушился на город за его грехи. Но с Божьей ли помощью или без нее, Камбрейская лига вскоре распалась из-за разгоревшихся внутренних распрей. Юлий был удовлетворен тем, что Венеция признала его власть (что свидетельствует об отчаянном положении города), когда в феврале 1510-го послы Венеции в течение часа униженно простояли на коленях у дверей собора Святого Петра, пока зачитывались вслух условия договора. Однако простой люд (в значительно большей степени, чем дворянство) таких городов, как Брешиа и Верона, постепенно приходил к выводу, что венецианское правление было если и не идеальным, то все-таки предпочтительнее других вариантов. Вступая попеременно в союз то с папской властью, то с Францией, к 1516 году республика вернула все утраченные было территории, кроме ненадолго попавших ей в руки папских земель и части Апулии.

На сей раз все закончилось более или менее благополучно, но эти события явились предвестниками грядущего упадка. В самой Венеции во время войны Камбрейской лиги произошел кризис власти. Небывалого размаха достигло недовольство большинства горожан поведением элиты, чьи претензии невыносимо возросли. Не последнюю роль здесь сыграло и то обстоятельство, что даже в разгар кризиса, несмотря на отчаянные мольбы дожа Леонардо Лоредана, Большой совет неохотно принимал решения, которые могли повлечь за собой денежные затраты. К 1516-му все отчетливее чувствовалось противостояние между богатой правящей элитой и недовольной существующим порядком менее обеспеченной группой дворянства, которая едва ли решилась бы плести заговоры против государства, но вовсе не стремилась принести свое благополучие на алтарь отечества. Кроме того, по мере роста земельных владенний в границах Террафермы интересы дворянства все более и более сосредоточивались на материке. Однако вполне закономерно, что именно в этот период миф о Венеции пользовался наибольшей популярностью, и делалось все возможное, чтобы его поддержать. Различные аспекты этого мифа, включая историю, состоящую практически из одних предопределенных свыше побед, были освещены и в искусстве, которое достигло значительного расцвета в XVI веке — например, в картинах Тинторетто и Веронезе — и помогало поддерживать впечатление уверенности и стабильности. Столь мастерская самореклама послужила одной из причин победы Венеции в следующем серьезном столкновении с папой — речь идет о «войне посланий» 1606–1607 годов, — хотя дипломатия, удача и умелое руководство фра Паоло Сарпи тоже сыграли здесь немаловажную роль.