Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Католические авторы, усердствующие в стремлении исторически «обосновать» претензии папства на церковную власть на Руси, изображают этот факт как «первое обращение русских в христианство», делая отсюда выводы об историческом приоритете римско-католической церкви в нашей стране. [45] Специальной разработке с этих позиций подвергся весь круг этих вопросов в работе Таубе ( M. de Taube . Rome et la Russie avant l'invasion des Tatars. IX–XlII siècles), первый том которой («Le prince Askold, l'origine de l'Etat de Kiev et la première conversion des russes. 856–882») издан в Париже, в 1947 г. Между тем если верно сообщение о миссионере, направленном на Русь латинским патриархом, то тем более нет оснований сомневаться в посылке на Русь епископа патриархом Фотием. Отправка латинского архиепископа Игнатием датируется 874 г., а Фотий уже в 867 г. писал об успехах отправленного им на Русь епископа византийской церкви. [46] На 874-й год («са 874?») указывает дата договора между Византией и Русью, приведенного Дёльгером ( F. Dölger . Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit. Abt. I: Regesten der Kaiserurkunden des Oströmischen Reiches, I Th.: Regesten von 565—1025. München, 1924, t. I, № 493, стр. 60). У Константина Порфирородного сказано, что, после того как его дед Василий I заключил договор о торговле и мирных отношениях с русскими, к ним был направлен патриархом Игнатием архиепископ. Отсюда занимавшийся этим вопросом Таубе (ук. соч., стр. 43, 93, 130 и др.) делает вывод, что первое обращение в христианство русских произошло в 874 г.

В действительности вопрос о том, в какой мере распространение христианства на Руси в 60–70-х годах IX в. было связано с Фотием или с Игнатием, не имеет большого исторического значения. Распространение новой веры в такой обширной стране, какой была уже в ту пору Русь, [47] Следует отметить, что остается невыясненным, куда именно направлялись епископы-миссионеры: в Киев ли, в Приазовскую ли Русь, где с 879 г., очевидно, уже существовала византийская епархия, значившаяся в официальных списках константинопольской патриархии (см.: Е. Голубинский . История русской церкви, т. I, 1-й полутом. М., 1901, стр. 48; также: Taube , ук. соч., стр. 40). не могло быть единовременным актом и к тому же делом Одного миссионера или епископа. Это был достаточно длительный процесс, в развитии которого главную роль играла не проповедь миссионеров, а то обстоятельство, что на основе складывавшихся новых феодальных общественных отношений возникала и новая идеология, и нужна была и новая религия, которая освящала бы эти отношения.

Важно то, что различные источники согласно свидетельствуют о развитии этого процесса в указанные годы. Вместе с тем очевидно, что с самого начала распространение христианства на Руси было связано с упорным стремлением папства взять эту новую базу христианской церкви в свои руки.

Вполне вероятно, что представители римской церкви не упустили случая оказать свое влияние на ход этого процесса на Руси и в 70-х годах IX в., когда для них создались особо благоприятные условия во время десятилетнего правления патриарха Игнатия (867–877 гг.).

Несомненно активное участие в христианизации древней Руси и болгарского духовенства. [48] Приселков , ук. соч.; см.: E. Dvornik . Les Slaves…, стр. 300. — Таубе (ук. соч., стр. 45–46) пытается доказать, что упомянутый в утерянной ныне «Иоакимовой летописи» Михаил, о котором, по словам исследовавшего эту летопись историка В.Н. Татищева, сказано, что он (Михаил) «возблагодарил бога и пошел к булгарам», являлся тем первым митрополитом болгарского происхождения, которого Игнатий отправил в 874 г. на Русь. Однако доводы Таубе нельзя считать убедительными, все его построения явно продиктованы тенденциозным стремлением подыскать латинского прелата с этим именем. Догадка Татищева более осторожна: он предполагает лишь, что упомянутый в летописи Михаил — тот митрополит, который крестил киевского князя Аскольда и с которым связана летописная легенда об этом крещении ( В.Н. Татищев. История российская с самых древнейших времен, кн. I. СПб., 1768, стр. 35). В тех же 60-х годах IX в. в Болгарии, как и в Моравии, также шло распространение христианства, насаждавшегося Константином-Кириллом и Мефодием. При достаточно тесных торговых связях между Киевом и Прагой, действовавших почти регулярно, несомненно и проникновение христианских миссионеров из этих западнославянских стран на Русь. [49] Об этих торговых связях см.: В.Г. Васильевский . Древняя торговля Киева с Регенсбургом. ЖМНП, 1888, ч. CCLVIII, стр. 121–150; J. Brutzkus . Trade with eastern Europe (800—1200). Econ. hist. rev., 1943, V. XIII, № 1/2, стр. 31 и СА. Следует иметь в виду, что Русь лежала на большом торговом пути, соединявшем в ту пору такие города Западной Европы, как Кельн и Майнц, через Прагу и Краков с торговыми городами хазар на Волге, а через них с мировыми центрами Востока — Самаркандом и Багдадом, или по знаменитой «шелковой дороге» — с городами Китая и Дальнего Востока. Все это способствовало распространению и новых религиозных верований на Руси.