Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

В известных летописях XVII в. (анонимная «Алтай тобчи», анонимная — «Шара Туджи», «Эрдэиийн тобчи», составленная ордосским князем Саган Сэцэном, «Алтай тобчи», написанная ученым ламой Лубсан Данзаном, «Асарагчи», созданная халхаским князем Джамбой) образ Чингис-хана подан не только как героический, но и со сказочными, чудесными свойствами. О факте его рождения, например, рассказывается уже совсем в иных чертах, чем об этом поведано в «Секретной истории монголов». Даже Саган Сэцэн, более осторожный, чем остальные летописцы, сообщил, что Чингис-хан родился особенным, не похожим на обычного ребенка: «Родился сын, преисполненный удивительных признаков» [2344]. А Лубсан Данзан разукрасил рождение Чингис-хана всем арсеналом чудес, которые обычно использовались буддийскими писателями при описании рождения кого-либо из почитаемых святых, например Далай-ламы: здесь и радуга, сияющая над юртой, и вещая птица, щебечущая непонятное слово «чингис, чингис» [2345], и чудесная печать «хасбу», появившаяся в камне, расколовшемся сам собой [2346]. Анонимный автор «Шара Туджи», хотя и не окружил чудесами рождение Чингис-хана, но назвал его, однако, хубилганом (т. е. перерождением святого, или бодисатвы). Излагая далее его биографию, он использовал буддийские сказания и легенды, согласно которым Чингис-хан вступил в союз с первосвященным сакьяским ламой, сообщив ему: «Я отсюда на тебя опираться буду, а ты оттуда меня храни» [2347]. Такими легендарными сведениями ламаистская церковь пыталась обосновать свои связи с Монголией еще с начала XIII в.

В легендах, приводимых летописцами, образ Чингис-хана принял все черты могущественного, идеального героя. То он появляется в виде древнего старца с луком и стрелами, натянуть который никто не может, кроме него самого. И стрелой своей раскалывает скалы. То с неба к Чингис-хану спускается нефритовая чаша с чудесным напитком рашианой, пить который может только он один, у братьев же его — Хасара и Бэлгутэя чудесный напиток застревает в глотке и проглотить его они не могут [2348].

В этих легендах нашло отражение какое-то противоречие, возникавшее между Чингис-ханом и его братьями. Так, в легенде о старце с луком и стрелами рассказывается, что Чингис-хан превратился в старца для того, чтобы проучить своих братьев, говоривших непозволительные речи:

Взяли непочтительные братья лук и стрелы, а натянуть тетиву не смогли. Старец же выстрелил и, попав в скалу, расколол ее надвое. И тут-то братья поняли, что не старец был перед ними, а сам Чингис, принявший вид смиренного старика. То перед Чингисом появляется странный зверь-единорог и преклоняется перед ним, останавливая его от похода в индийскую землю [2350]. Эта легенда интересна тем, что затрагивает тему завоевательных походов Чингис-хана. Как это ни странно, но указанная тема не получила развития у монгольских историков. Даже в «Секретной истории монголов», написанной через 13 лет, а возможно и раньше, после смерти Чингис-хана, о широком фронте завоевательных его походов сказано довольно кратко. Описания походов, длившихся более семи лет, во время которых были пройдены огромные расстояния, завоевано несколько больших государств, занимают всего лишь восемь параграфов [2351], из коих самый большой § 260 содержит только рассказ о гневе Чингис-хана на своих сыновей Джучи, Чагатая и Угэдэя за то, что они, захватив богатый город Ургенч, поделили добычу между собой, не оставив Чингис-хану его части.

В других же летописях XVII в. эта тема завоевательных походов почти не затрагивается, в лучшем случае упоминаются названия покоренных стран, да и то в искаженном виде. В «Тайной истории монголов» перечислено 11 названий покоренных в западных странах народов, в том числе «orosat» — «русские», «bular» — «волжские булгары» и др. Среди этих 11 имеется и название «kerel», что является не этническим именем, а искажением титула «король» и обозначает земли венгерского короля. Эту же путаницу повторил и летописец Лубсан Данзан, имевший в своих руках монгольский текст «Тайной истории монголов». При перечислении завоеванных народов Лубсан Данзан отметил десять названий, но сохранил слово «kerel». В других летописях XVII в. этого перечисления нет. Были прочно забыты обширные земли завоеванных Чингис-ханом стран. По-видимому, для монгольских историков XVII в. было важно отметить деятельность Чингис-хана как объединителя монгольских племен, как организатора Монгольской империи. Завоевательные же походы на Запад не привлекали их внимания, рассказы о походах исчезали из памяти народной также и потому, что простые монголы-воины, совершавшие походы, частично оставались в чужих, захваченных странах, а те, кто вернулся, были вовлечены в новые войны. Не передавались рассказы из поколения в поколение о далеких походах, так как в наступившие времена война сменяла войну, хотя бы и меньшего размера. В этом забвении было и какое-то осуждение прошлого.