Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Порция критики «монгольских воззрений» М.Н. Покровского имелась также в статье А.Н. Насонова «Татарское иго в освещении М.Н. Покровского» в известном сборнике «Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского». [357]Правда, автор в большей степени использовал эту «трибуну» для изложения своей собственной концепции русско-ордынских отношений. Это подчеркнул и сам А.Н. Насонов. «Переходя к критике взглядов М.Н. Покровского, — писал он, — заметим, что нашей задачей будет не столько оценка трудов Покровского для определения места, занимаемого им в нашей историографии, сколько проверка его взглядов на конкретно-историческом материале». [358]

Чуть позже концепция А.Н. Насонова будет оформлена уже в виде книги «Монголы и Русь». Работа А.Н. Насонова станет этапной для советской историографии «монгольского вопроса».

Предваряя собственную постановку вопроса, он не только критикует, но, исходя из общественно-политических условий своего времени, объясняет причины «общей оценки значения татарского ига на Руси» своих предшественников. «По-видимому, — полагает он, — в дореволюционной обстановке легче воспринималась мысль об активной политике русских князей в Орде, чем мысль об активной политике татар на Руси, даже теми историками, которые придавали татарскому игу большое значение. Современная историкам XIX — начала XX в. Россия была государством с доминирующим над другими народностями Восточноевропейской равнины классом великорусского центра. Представление о современной им России они невольно переносили в известной мере на былые времена. Они охотно рассуждали о результатах политики русских князей в Орде, но вопрос о татарах на Руси не изучали или касались его мимоходом. В большинстве случаев они держались мнения, что пассивное поведение монголов содействовало процессу государственного объединения Руси». [359]

Его рассуждения о влиянии общественных условий на формирование «дореволюционных» концепций русско-ордынских отношений можно целиком применить и к идейному происхождению его собственной концепции. Во-первых, несмотря на то, что «проблема изучения истории татарской политики на Руси ставится» им «впервые», «постановка такой проблемы вытекает из указаний на "традиционную политику татар"», данных К. Марксом в книге «Секретная история дипломатики XVIII столетия». [360]Это первотолчок для последующих построений. Во-вторых, идейная суть подхода А.Н. Насонова объясняется общественными условиями времени, современником которого он был. «Мы доказываем, — говорит он, — что монголы вели активную политику и основная линия этой политики выражалась не в стремлении создать единое государство из политически раздробленного общества, а в стремлении всячески препятствовать консолидации, поддерживать взаимную рознь отдельных политических групп и княжеств. Такой вывод предполагает, что единое "великорусское" государство, каким мы его видим в XVII в., образовалось в процессе борьбы с татарами, т. е. в XV–XVI вв., частью во второй половине XVI в., когда борьба была возможна по состоянию самой Золотой Орды». [361]Следовательно, «образование централизованного государства явилось, таким образом, отнюдь не в результате мирной деятельности монголов-завоевателей, а в результате борьбы с монголами, когда борьба стала возможна, когда Золотая Орда начала слабеть и разлагаться, и на русском Северо-Востоке поднялось народное движение за объединение Руси и за свержение татарского владычества». [362]

Проанализировав большое количество русских (в основном летописи) и восточных (в переводах) источников, А.Н. Насонов пришел к следующим конкретным выводам: 1) внутренняя политическая жизнь Руси второй половины XIII — начала XV вв. определяющим образом зависела от положения дел в Орде; изменения, происходившие в Орде, непременно влекли за собой новую ситуацию на Руси; 2) монгольские ханы постоянно манипулировали русскими князьями; 3) против монголов происходили народные выступления, но они подавлялись. [363]

Книга А.Н. Насонова стала первой в отечественной историографии монографией, целиком посвященной теме «Русь и монголы», а большинство ее выводов — основой для последующей разработки проблемы. Более того, можно сказать, что в таком «амплуа» она остается до сих пор: многие (если не большинство) ее положения приняты в современной историографии в качестве аксиом. Следовательно, благодаря работе Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского и монографии А.Н. Насонова, прежде всего, «советская историография 30-х — начала 40-х годов выработала… единый научно-обоснованный взгляд на последствия монголо-татарского нашествия как на страшное бедствие для русского народа, надолго задержавшее экономическое, политическое и культурное развитие Руси»; [364]это обуславливалось и тем, что на много десятилетий на Руси был установлен режим «систематического террора», — писал А.А. Зимин, [365]полностью принимая схему А.Н. Насонова. Таким образом, как провозглашал А.А. Зимин, «изучение борьбы русского народа с татаро-монгольскими поработителями является одной из важных задач советской исторической науки». [366]