Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Схожая трактовка этих событий, рассматривающая их в свете межгородских противоречий, восходит к дореволюционной историографии. Развивая мысли С.М. Соловьева, В.В. Пассек доказывал, что после смерти Всеволода следует продолжение «той же вражды между Ростовцами и Владимирцами». Только теперь она обусловлена «желанием (ростовцев. — Ю.К .) уже не господствовать над владимирцами, а единственно лишь иметь князя отдельного, независимого от владимирцев…». [215] Пассек В.В. Княжеская и докняжеская Русь… С. 11–12. В «нелюбках», перешедших вскоре в усобицы между Константином и Всеволодом, а затем и Юрием, писал Д.А. Корсаков, «мы имеем основание видеть не одну только межкняжую распрю, но продолжение междугородовой земской распри, которая проявилась впервые после убиения Андрея Боголюбского, будучи, в свою очередь, результатом всего земского строя Ростово-Суздальской земли». [216] Корсаков Д.А. Меря и Ростовское княжество. С. 154. Еще дальше пошел М.Д. Затыркевич. Он подчеркивал, что борьба между Константином и Юрием «за право старейшинства» «не имела никакого значения, а была исключительно городской». [217] Затыркевич М.Д. О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя русского государства в домонгольский период. С. 255. В советской историографии этот вопрос разбирался А.Н. Насоновым. Он пришел к выводу, что «загадочные события начала XIII столетия при сыновьях Всеволода… следует определять, как продолжение городских междоусобий XII века», как «борьбу городов». [218] Насонов А.Н. 1) Князь и город… С. 23–27; 2) История русского летописания… С. 221. Наконец, И.Я. Фроянов также пишет о борьбе между городскими общинами — ростовской и владимирской и их союзниками. [219] Фроянов И.Я . Древняя Русь. С. 694–697.

Основные сведения об этой борьбе дают два летописных источника: Летописец Переяславля Суздальского и Московский летописный свод 1479 г. Хронологически они дополняют друг друга. Летописец Переяславля Суздальского подробно освещает начальный период борьбы, а Московский свод — ее вторую половину. [220] Лаврентьевская летопись лаконично и настойчиво проводит мысль о единении братьев, но не о их раздорах или о столкновении городских общин. Этому дали объяснение А.Н. Насонов, М.Д. Приселков, Ю.А. Лимонов. Согласно им, в Лаврентьевской летописи отложилось летописание князя Константина. Княжеский летописец тщательно сглаживал негативные моменты, относящиеся к Константину и ростовцам. Напротив, в двух указанных летописях, события изложены объективнее и полнее, что связано с их владимирской ориентацией ( Приселков М.Д. История русского летописания… С. 87; Насонов А.Н . 1) Князь и город… С. 23–26; 2) История русского летописания… С. 193, 222, 229; Лимонов Ю.А. Летописание… С. 165–167).

На первый взгляд, если буквально следовать летописному описанию, на арене борьбы действуют только князья — сыновья Всеволода. Однако это впечатление довольно обманчиво. Еще А.Е. Пресняков считал необходимым предупредить, что «рассказы современников-летописцев» об этой борьбе «проникнуты определенными книжническими тенденциями». [221] Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. С. 41. А в современной литературе на основе анализа событий, аналогичных рассматриваемым, отмечалась опасность «некритического» отношения к летописным записям, «содержащим сведения о князьях, выступающих в качестве вершителей политических судеб древнерусских земель XII в. Нельзя забывать, — отмечают И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко, — что здесь мы имеем явные издержки прокняжеского настроя летописцев, порождавшего соответствующие искажения при передаче исторических событий». [222] Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю . Города-государства… С. 201. Действительно, далее мы попытаемся показать, что княжеская семейная междоусобица (безусловно, имевшая место) является лишь частью более общей борьбы — той же борьбы городов Северо-Востока. За спинами северо-восточного княжья явно стояли ростовцы, суздальцы, владимирцы, переяславцы, москвичи. Иной раз об этом свидетельствуют и сами летописцы, будучи не в силах выдержать «прокняжеский» строй своих записей. И тогда мы видим, что взаимоотношения князей с горожанами в это время строятся на основе первенства горожан в политическом смысле.

Так, после владимирского веча, где Ярославу был «дан» Переяславль, он спешит заручиться поддержкой переяславцев на месте. «Ярослав же, приехавъ в Переяславль, месяца априля в 18 день, и съзвавъ вси Переяславци къ святомоу Спасу, и рече им: "братия Переяславци, се отець мои иде къ Богови, а васъ оудал мне, а мене вдалъ вамъ на руце, да рците ми братия, аще хощете мя имети собе, яко же вместе отца моего, и головы своя за мя сложити". Они же вси тогда рекоша: "велми, Господине, тако боуди, ты нашь господинъ, ты Всеволодъ". И целоваша к нему вси крест. И тако седе Ярославъ в Переяславли на столе иде же родися». [223] Летописец Переяславля Суздальского. С. 110. Переяславцы, как увидим, преследуя и свои интересы, остались верными союзниками Ярослава и владимирцев с Юрием. [224] Как отметил М.Н. Тихомиров, «время Ярослава Всеволодовича было эпохой наибольшего, хотя и кратковременного процветания Переяславля, сделавшегося на этот раз стольным городом сильного князя» ( Тихомиров М.Н . Древнерусские города. С. 415). — Но, думается, главной причиной его «взлета» явилась организационная (и в политическом, и в военном смысле) зрелость городской общины.