Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Проблема эволюции основных институтов русской средневековой государственности и влияния ордынского фактора не раз обсуждались в исторической науке, что объясняется ее важностью для всей русской истории. Однако в контексте этой темы необходимо отметить следующие историографические обстоятельства. Во-первых, если в XIX и начале XX в. ею активно занимались отечественные историки, [1174]то в последующие десятилетия XX в. центр тяжести ее изучения перемещается за границу: импульс вначале был дан трудами «евразийцев», а затем этими аспектами проблемы продолжали в основном заниматься их американские ученики и последователи. [1175]Во-вторых, долгое время (это касается как отечественных историков, так и «евразийцев») обсуждение велось достаточно рамочно и только начиная с работ В.А. Рязановского (1930) и Г.В. Вернадского (1953), оно приобрело конкретное очертание.

Статья русского историка эмигранта В.А. Рязановского была написана как реакция на, как он обозначает, «так называемое евразийство», по его мнению, «придающее не только первостепенное, но исключительное значение для русского народа факту монголо-татарского нашествия и монголо-татарского влияния». [1176]После достаточно подробного (но, заметим, не исчерпывающего) рассмотрения возможного влияния монголо-татар на различные сферы культурной, социальной, правовой и государственной жизни Руси он приходит к следующему выводу: «Не следует… слишком преувеличивать отрицательных последствий монголо-татарского нашествия… Орда утверждала великих князей, но не изменила существовавшего до нее порядка и не вмешивалась в управление; татарское иго было одним из косвенных факторов образования единодержавия на Руси, оказало некоторое преходящее влияние на налоговую систему княжеской Руси. Оценивая все это, мы должны признать, что влияние монголо-татар на русскую культуру и право носило несущественный, второстепенный характер». [1177]

Эта и последующие работы В.А. Рязановского по обычному монгольскому праву в определенной степени способствовали тому, что «евразийцы», прежде всего в лице Г.В. Вернадского, предприняли попытку более детального рассмотрения взаимоотношений Руси и Орды.

Историки обычно обращают внимание на такой довольно-таки парадоксальный итоговый (а может быть, и изначально установленный) пассаж Г.В. Вернадского: «Влияние монгольской модели на Московию дало свой полный эффект только после освобождения последней от монголов…Более того, в некоторых отношениях прямое татарское влияние на русскую жизнь скорее возросло, чем уменьшилось, после освобождения Руси». [1178]Однако этот «эффект отложенного действия», как его сформулировал сам автор, не принес ожидаемого действенного эффекта в разрешении вопроса русско-ордынских отношений. Так, американский исследователь Д. Островски в статье 1990 г. не без сарказма спрашивает у последователя Г.В. Вернадского Ч. Гальперина: как же так случилось, что «московские правители могли заимствовать институты, которых более не существовало?» [1179]

Однако, если отвлечься от этой почти что историографо-публицистической перестрелки, то основная мысль Г.В. Вернадского звучит следующим образом: «Фактически… как видно из истории русско-монгольских отношений… внутренняя политическая жизнь Руси никогда не прекращалась, а только была ограничена и деформирована монгольским правлением. С распадом Монгольской империи и ослаблением Золотой Орды собственные политические силы Руси вышли из-под монгольской надстройки и начали набирать все больше и больше силы. Традиционные взаимоотношения этих сил, однако, были совершенно разрушены монгольским нашествием, а относительное значение и сама природа каждого из трех элементов власти (вечевой, княжеской, боярской. — Ю.К .) претерпели коренные изменения». [1180]

Еще более остро и резко ставит проблему уже упомянутый Д. Островски. «Источники первой половины XIV в. свидетельствуют о том, что в Московском государстве произошел глубокий разрыв в преемственности институтов… Структура государственных учреждений, унаследованная от Владимиро-Суздальского компонента Киевской Руси, внезапно прекратила существование, и попутно была основана новая политическая структура, близкая к структуре Кипчакского ханства», — вот так начинает он свою статью. [1181]С неменьшим ученым задором написано и все последующее.

В работах Г.В. Вернадского и Д. Островски есть с чем соглашаться или не соглашаться, прецедент для научной полемики существует. Тем более, что Д. Островски явно стимулирует создание противовеса своим заявлением. «Если мы принимаем эту точку зрения, то, как мне представляется, — пишет он, — бремя поиска доказательств ложится на тех, кто станет утверждать, что Московское княжество создало свои собственные местные учреждения, независимые от монгольского влияния». [1182]