Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Несколько иная композиция повести в составе Новгородской IV: например, о воеводстве Жирослава Михайловича здесь сказано после описания осады и штурма Владимира и перечня захваченных городов (в редакции Софийской I о воеводстве Жирослава говорится до описания захвата Владимира), но это не повлияло на чтение интересующего нас фрагмента [95]. К Новгородской IV восходит текст «Повести о нашествии Батыя» в составе так называемой «Белорусской I летописи», сохранившийся в летописи Никифоровской (в близкой к ней Супрасльской летописи лакуна из-за утраты листов). Но книжники Великого княжества Литовского сильно сократили летописный текст о событиях 1237–1238 гг., в результате чего исчезло характерное чтение «Володимерского» (применительно к Галичу), так что о зависимости текста от Новгородской IV можно судить только по композиционным особенностям повести. Интересующий нас фрагмент с упоминанием Городца читается в Никифоровской летописи так: «И поидоша к Ростову, и к Ярославлю, и на Влъгу, и на Городець, и то все плѣниша и до Галича, и сътвориша им тако, яко и сему [Владимиру. — Б.П .]» [96].

Именование Галича «Владимирским» следует считать все же искажением первичного чтения — «Галича Мерьскаго», которое характерно для более ранней Лаврентьевской летописи и многих других памятников владимирского и московского летописания. В остальном небольшой фрагмент, упоминающий нападение татар в 1238 г. на Городец и русское Поволжье, в летописях «новгородско-софийской группы» не отличается от Лаврентьевской версии этих событий.

Оригинальное сочетание Новгородской и Лаврентьевской версий «Повести о нашествии Батыя» представляет собой текст в составе Тверского летописного сборника [97]. Разорение монголами Рязанской земли здесь изложено по Новгородской I летописи [98]; в рассказе об осаде Владимира-на-Клязьме редактор следует Лаврентьевской версии событий, не обнаруживая, однако, буквальных заимствований из известных летописных сводов; взятие Торжка и разведка Дорожа излагаются по Новгородской версии, а затем редактор опять следует Лаврентьевской версии повести. Фрагмент о нападении татар на города Ростово-Суздальской земли читается в Тверском сборнике так: «И оттолѣ разсыпашася Татарове по всей земли той, къ Ростову, иные по великомъ князи погнаша на Ярославль и на Городецъ, и по Волзѣ вся грады поплѣниша и до Галича Мерскаго; а инии кь Юриеву и кь Переяславлю и кь Дмитрову, и тѣхъ взяша; а инии Тфѣрь шедше взяша, въ ней же сына Ярославля убиша, и вся грады поимаша по Ростовской земли и по Суздалской въ единъ мѣсяць февраль, нѣсть же мѣсто и до Торжьку, иде же не быша» [99]. Источник данной версии анализируемого отрывка определить трудно: появление Дмитрова в перечне городов, подвергшихся нападению в феврале 1238 г., в сочетании с остальными признаками, вроде бы указывает на зависимость от Московского великокняжеского свода 1479 г. (или его неизвестного протографа).

Неожиданное сходство с текстом Тверского сборника обнаруживает Холмогорская летопись, в которой «Повесть о нашествии Батыя» несколько сокращена. Отрывок с упоминанием Городца читается в Холмогорской практически так же, как и в Тверском сборнике, но с единственным существенным разночтением: «А оттоле разсыпашася татари по всей земли той, к Ростову и Ярославлю, и на Городец, и по Волзе вся грады поплениша, и до Галича Володимерскаго, а инии к Юрьеву, и к Переяславлю, и к Дмитрову, и тех взяша, а инии Тверь, шедше, взяша, в ней же сына Ярославля убиша» [100]. Чтение «Галича Володимерскаго» вместо «Галича Мерскаго», как в Тверском и большинстве сводов, объясняется, вероятнее всего, воздействием летописи типа Софийской I; на это же, по-видимому, указывает отнесение повести к 6745 г. (в Тверском сборнике она помещена под 6746 г.). Следы влияния Софийской I на данный отрывок Холмогорской позволяют предполагать контаминированность текста повести в Холмогорской летописи: редакторы последней, переписывая повесть по своду типа Тверского сборника, сверялись и с другим источником — летописью типа Софийской I. Нельзя, впрочем, исключить и другое объяснение: редактор XVI в. мог не понять исчезнувшее к тому времени географическое уточнение «Мерскаго» и самостоятельно заменить его более привычным «Володимерскаго» (ведь и в летописях «новгородско-софийской группы» когда-то произошло нечто подобное). Но, как бы то ни было, первичность Тверского сборника (или его протографа) по отношению к Холмогорской летописи не вызывает сомнений.