Оскар Шервин - Шеридан

В распахнувшиеся двери Вестминстер-холла входит, во главе комитета, Эдмунд Берк. Он держит в руке свиток и идет впереди всех один с печатью озабоченности и глубокой думы на челе. За ним следует длинная процессия: сначала входят секретари; за ними — юристы всех рангов; затем появляются пэры Англии в расшитых золотом и отороченных горностаем мантиях, вслед за ними — епископы и министры, все как один в парадных одеяниях, предназначенных для особо торжественных случаев, потом входят принцы крови, а замыкает шествие лорд-канцлер в мантии, шлейф которой несут за ним. Затем все участники этой процессии рассаживаются.

Серые древние стены исторического зала задрапированы красным; длинные галереи до отказа заполнены блистательной публикой. Вокруг королевы восседают светловолосые дщери династии Брауншвейгов [66] В советской историографии эту династию принято называть Ганноверской (герцогство Брауншвейгское являлось историческим ядром герцогства Ганноверского). , а из-за плеча ее величества выглядывает кудрявая головка бойкой Фэнни Бёрни. Среди сидящих на галерее величественная миссис Сиддонс, Гиббон, Рейнолдс и Парр, восхитительная герцогиня Девонширская, надменная миссис Фицгерберт и прелестная миссис Шеридан.

На открытом пространстве среди полыхающих красным драпировок оборудованы места для членов палаты общин — зеленые скамьи и зеленые столы. Устроители процедуры импичмента явились при полном параде. Даже Фокс, известный нарушитель правил этикета, на этот раз пришел в парике с косицей и при шпаге.

Встает парламентский пристав и приказывает хранить молчание в суде под страхом тюремного заключения. Затем встает другой пристав и громким голосом возглашает: «Уоррен Хейстингс, эсквайр, подойдите. Отвечайте на выдвинутые против вас обвинения; неявка на суд влечет за собой утрату залога». Вперед выходит худой и лысый человек в красном камзоле и при шпаге с украшенным бриллиантами эфесом. Перед ним торжественно выступает церемониймейстер с черной булавой, а справа и слева от обвиняемого идут его поручители. Вот он склоняется в глубоком поклоне перед лордом-канцлером и всем судом. Затем он медленно проходит к скамье подсудимых и там склоняется в еще более низком поклоне. Подойдя далее к барьеру, отделяющему места судей, и, опершись на него руками, он опускается на колени. Но так как в ту же минуту раздается голос, объявляющий, что ему дозволено встать, обвиняемый почти сразу поднимается с колен и в третий раз отвешивает низкий поклон суду.

Чиновник суда громким и каким-то загробным голосом зачитывает официальное объявление о том, что Уоррен Хейстингс, эсквайр, бывший генерал-губернатор Бенгала, привлекается ныне к суду по обвинениям в тяжких государственных преступлениях, выдвинутым палатой общин Великобритании, и что «все те, кто имеет что-либо сказать против него, должны будут теперь выступить».

Воцаряется мертвая тишина. Но вот долгое молчание нарушает лорд-канцлер Тэрлоу. Говорит он спокойно и торжественно. Его выступление, судя по всему, призвано внушить уверенность в том, что ни высокий авторитет палаты общин, ни ее враждебность к обвиняемому не нанесут ущерба правосудию. По окончании речи лорда-канцлера Хейстингс снова кланяется суду и, перегнувшись через барьер, с большим волнением отвечает: «Милорды... потрясен... глубоко потрясен... я предстаю перед вашими светлостями, одинаково уверенный в моей собственной невиновности и в справедливости суда, перед которым я должен оправдаться...»

Снова воцаряется общее молчание, после чего один из юристов открывает слушание дела. Он оглашает по огромному пергаментному свитку перечень общих обвинений, выдвигаемых против Уоррена Хейстингса, но читает таким монотонным голосом, что публика не улавливает смысла его слов. Как только он кончает, встает другой юрист и что-то зачитывает точь-в-точь таким же монотонным голосом, так что присутствующие никак не возьмут в толк, обвинение это или защита. Подобное монотонное чтение разряжает напряженность в зале, позволяет всем несколько расслабиться.

Эта церемония занимает два дня. На третий день слово берет Берк. Его речь длится четыре дня подряд. Наэлектризованные торжественностью всего происходящего дамы на галереях теряют всякий контроль над своими эмоциями. Там и здесь подносятся к глазам носовые платки, передаются из рук в руки флаконы с нюхательной солью, слышатся истерические возгласы и всхлипывания. Миссис Шеридан выносят в глубоком обмороке. Но возбуждение публики достигает апогея, когда очередь выступать доходит до Шеридана.