Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

В значительной мере власть эфоров и трибунов была ограничена также запрещением кому бы то пи было вторично занимать эти должности (Xen. Hell. II. 3. 34; Plut. Agis 16). Это была обычная для любого античного полиса превентивная мера, упреждающая саму возможность непомерного усиления какой-либо важной правительственной структуры. Известным ограничением можно считать и исключительно гражданский характер этих должностей, существующих, однако, внутри милитаризованных общин. Правда, и эфоры, и народные трибуны иногда посылались к войску, но исключительно в качестве ревизоров, следящих за поведением главнокомандующих и высших офицеров (Liv. XXIX. 20. 9). Основная деятельность эфоров и трибунов протекала в пределах города (Liv. III. 20; Арр. В. С. II. 31). Так, за границами Спарты в действующей армии могло находиться не более двух из пяти эфоров (Her. IX. 76; Xеn. Lac. pol. 13. 5; Hell. II. 4. 36). Остальные не имели права покидать город, обеспечивая тем самым непрерывность работы коллегии. Точно так же обстояло дело и с народными трибунами, tribunicia potestas распространялась только в пределах померия. Тот, кто искал защиты у трибунов, мог в любое время дня и ночи к ним обращаться ( appellare ). Поэтому плебейские трибуны не имели права отлучаться из Рима и дом их должен был оставаться открытым даже ночью (Gell. III. 2. И; XIII. 12. 9; Масг. Sat. I. 3. 8; Dion. Hal. VIII. 87. 6).

Конечно, полностью идентифицировать эфорат с народным трибунатом нельзя. Эфоры в Спарте обладали несравненно большей властью, чем народные трибуны в Риме. Эфоры не только наблюдали, но они также судили и управляли. Эфорат в Спарте господствовал над всеми ведомствами и, по сути дела, являлся правительством страны, т. е. ее главным исполнительным органом. В Риме подобные властные полномочия имели совокупно несколько высших магистратов — консулы, цензоры и народные трибуны.

Учреждение эфората и народного трибуната, изначально противопоставленных всем остальным магистратурам, на значительный исторический период избавило соответственно Спарту и Рим от гражданских смут и потрясений. Введение этих магистратур позволило избежать социального взрыва с последующим установлением тирании, или диктатуры — явления, характерного для большинства античных полисов.

По словам Цицерона, задачей плебейских трибунов было сдерживание консульского империя, а задачей эфоров — сдерживание царского произвола (Cic. Dc resp. II. 33. 57–58; cp: Liv. III. 9. 2–5). Без тирании эфората и народного трибуната невозможно было бы создать систему общественных институтов, куда, по крайней мере формально, были бы включены все граждане без исключения.

Наличие эфората в Спарте не позволяет ученым прийти к единому мнению относительно того, к какому типу государственного устройства можно отнести спартанский вариант полисного строя.

Некоторые историки, исходя из того факта, что эфоры выбирались из всего гражданского коллектива без каких-либо ограничений, полагают, что эфорат должен был отражать мнение и настроение народного собрания и «менять свою политику, по крайней мере, так же часто, как это делали его избиратели» [139] Andrewes А. The Government of Classical Sparta. P. 8. . Так думал, например, Э. Эндрюс. Он исходил из той весьма спорной посылки, что в Спарте апелла была реальной политической силой и эфоры были вынуждены прислушиваться к мнению народа [140] Ibid. P. 14. . Британский историк Арнольд Джонс в своей монографии, посвященной структуре спартанского общества, также пытался доказать зависимость эфоров от мнения большинства [141] Jones A.H.M . Sparta. P. 26 ff. . Но древняя традиция свидетельствует скорее об обратном: эфоры, как правило, выражали интересы не всего общества, а только его части — аристократическо-олигархической верхушки, т. е. интересы не столько апеллы, сколько герусии.

Как нам кажется, эфоры в Спарте действительно отражали мнение элиты и отстаивали ее корпоративные интересы. Самая яркая иллюстрация тому — последовательная поддержка, которую оказали царю Павсанию эфоры из двух разных коллегий — 404/3 и 403/2 гг. На суде вся коллегия эфоров единодушно проголосовала за Павсания и тем самым решила дело в его пользу. Павсания оправдали с перевесом в 4 голоса, которые все принадлежали эфорам (Paus. III. 5. 2). И не столь уж важно, что эфоры формально избирались из всего гражданского коллектива. Это само по себе не делало эфорат демократическим институтом. В руках правящей верхушки были рычаги, с помощью которых она вполне могла влиять на эфорат. Так, в истории с судом над царем Павсанием ясно видно нежелание правящих кругов отдать одного из своих членов на расправу.