Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

В Спарте только звание эфора давало реальную возможность его носителям выступать с законотворческой инициативой. Эфоры обладали особыми преимуществами, отсутствующими у всех прочих республиканских магистратов: они были неподотчетны другим должностным лицам, независимы от них и практически безнаказанны. В классический период эфорат в силу целого ряда присущих ему изначально потенциальных возможностей проявлял четко выраженную тенденцию к усилению своих властных функций. Это выражалось, с одной стороны, в расширении его юрисдикции, а с другой — в распространении власти эфоров не только на рядовых граждан, но и на высших «чиновников», включая и царей (Arist. Pol. II. 6. 18. 1271 а).

В компетенцию эфоров как рабочего комитета народного собрания, председателями которого они к тому же являлись (Thuc. I. 87. 1–2; Plut. Agis 9; ср.: Хеn. Hell. II. 2. 19; 4. 38; III. 2. 23; IV. 6. 3), входили вопросы, затрагивающие почти все стороны жизни спартанского полиса. Им же принадлежало право вносить законопроекты в апеллу и ставить их на голосование. Этим правом не обладало больше ни одно должностное лицо в Спарте.

В качестве председателей апеллы и инициаторов важных решений эфоры неоднократно фигурировали в спартанской истории. Так было в 432 г. перед началом Пелопоннесской войны, когда эфором Сфенелаидом был поставлен на голосование вопрос о войне и мире (Thuc. I. 87.1). Так случилось и сразу же но окончании войны, когда именно эфоры, вопреки желанию сторонников Лисандра, настояли на том, чтобы закон о свободном хождении в Спарте золотой и серебряной монеты был принят с существенной поправкой, резко сократившей сферу его применения: «постановлено было… ввозить эти деньги только для государственных надобностей; если же они оказывались во владении частного лица, за это была определена смерть» (Plut. Lys. 17). Принятое с подачи эфоров компромиссное решение повлекло за собой целый ряд последствий большой социальной значимости. Закон, запретивший свободное хождение в Спарте иностранной валюты, оказал непосредственное воздействие на характер экономических отношений и в конечном счете только ускорил процесс социального расслоения спартанского общества.

Примерно в те же годы (рубеж V–IV вв.) с важной законодательной инициативой выступил эфор Эпитадей, которого Плутарх характеризует как «человека влиятельного». Воспользовавшись званием эфора, он выступил с законопроектом, касающимся основы основ всей социально-экономической жизни Спарты (Plut. Agis 5. 3). Закон Эпитадея разрешил дарение и завещание клеров, оформив, таким образом, право спартиатов на отчуждение земли. Фактически граждане могли теперь свободно распоряжаться своими наделами, тогда как раньше их клеры были неделимыми и передавались, по-видимому, в виде майората только старшему сыну. В этом и заключалась новизна ретры Эпитадея, ибо она допускала полную свободу дарения и завещания даже при наличии законных наследников. То, что важный социальный закон был предложен именно эфором, объясняется особым положением эфората в правящей системе спартанского государства.

Последний известный нам случай, связанный с законотворческой инициативой эфоров, произошел в 242 г., когда царь Агис IV задумал отменить долги. Поскольку сам он не имел права вносить свой законопроект в апеллу, это сделал за него эфор Лисандр, единственный его сторонник среди эфоров 243/2 г. (Plut. Agis 8–9). Эти примеры доказывают, что даже самые влиятельные спартиаты, включая царей, не могли сами предлагать законы, но должны были, следуя обязательной процедуре, обратиться к посредничеству эфоров. Так, Эпитадей, хотя и был влиятельным человеком, не мог внести свой законопроект в народное собрание до тех пор, пока сам не стал эфором. Точно так же и царь Агис IV смог осуществить свои законодательные инициативы только после того, как убедил своего друга Лисандра стать эфором. Таким образом, только эфоры в Спарте могли инициировать процесс принятия новых законов. С подачи эфоров предложение предварительно обсуждалось герусией, и в случае положительного решения опять же эфорами предлагалось народному собранию для ратификации. Только последовательное прохождение этих этапов придавало рассматриваемому предложению силу закона.

В руках эфоров находилась также цензорская власть. Именно они осуществляли надзор и слежку за всеми без исключения гражданами Спарты. Недаром само слово «эфор» (έφορος) буквально означает «наблюдатель», «надзиратель». Именно эфоры диктовали нормы поведения, обязательные для всех без исключения граждан, и воплощали в себе общественное мнение. Цензорская власть эфоров, по сути дела, была безграничной и в таком своем качестве часто уподоблялась власти тиранов (Xen. Lac. pol. 8, 4; Plat. Leg. IV. 5. 712 d; Arist. II. 6. 14. 1270 b 14). Эфоры выступали в качестве «сторожевых псов» спартанского космоса, надзирая как за царями, так и за рядовыми гражданами. Они, как не раз указывалось в научной литературе, тщательно следили за соблюдением социальных норм, фокусируя свое внимание на подавление любых проявлений девиантного поведения. Они заставляли все группы спартанского населения строго исполнять присущие им социальные роли.